Они миновали какой-то переход.
Виолетта по-хозяйски отодвинула занавес — на манеже стояла подкидная доска, свешивались одинарные и двойные лонжи. Группа людей что-то обсуждала.
Артистка пояснила:
— Это партерные акробаты, а в центре манежа — невысокий, плотный в плечах знаменитый Вячеслав Казимирович Черниевский. Куражный, ловкий — таких не сыскать, это мой учитель.
Она повела Соколова дальше.
Поднялись на второй этаж, прошли по длинному коридору, остановились у закрытых на английский замок металлических дверей.
Виолетта из сумочки вынула связку ключей, открыла замок, распахнула дверь:
— Милости прошу, Аполлинарий Николаевич, — по этой витой металлической лестнице одиннадцать саженей вверх!
Актриса шла перед сыщиком, и тот невольно восхитился:
— Какая вы, сударыня, стройная! И сколько изумительной грации…
Виолетта засмеялась, ничего не ответила.
Шаги издавали гулкие звуки. Лестница казалась бесконечной.
Наконец она уперлась в металлическую дверь. На стене кто-то нацарапал: «73 ступени». Виолетта вновь повернула ключом замок и распахнула дверь:
— Милости прошу! Вы, Аполлинарий Николаевич, там, где никогда не бывает посторонних.
Пол состоял из сквозной металлической решетки. Вверх уходили легкие, но прочные опоры. Под круглой крышей шел металлический замкнутый балкон, кое-где висели лампы для подсветки. В самом центре зиял небольшой квадратный люк. Толстая деревянная крышка была открыта.
Соколов заглянул в люк, увидал где-то далеко-далеко мелкие фигурки репетирующих акробатов. Невольно похолодело под сердцем: такой страшной показалась высота.
— К этому быстро привыкаешь, — успокоила Виолетта. — В нашем деле главное — не бояться высоты.
Соколов пошутил:
— Если на прочном месте стоишь — бессмысленно, если уже падаешь — бояться поздно.
Гулкое эхо гуляло под сводом.
Виолетта пояснила:
— Отсюда, из люка, я спускаюсь на лонже. Там меня на небольшой платформе дожидается мой снаряд — металлический обруч. Я выполняю несколько упражнений и демонстративно на глазах публики снимаю лонжевый пояс. И затем самые сложные трюки работаю под куполом без страховки. Я не люблю лонжи, они развращают…
Соколов удивился:
— Без страховки? Но ведь это — самоубийство!
— Но только поэтому на меня приходят зрители. Мечтают: «Может, сегодня сорвется?» Все эти перевороты, махи, стойки для меня не сложны. Главное — вис головою вниз, когда за обруч держишься только кончиками пальцев ног. Или пятками. И все это — в махе, раскачиваясь.
Соколов удивился:
— Пятками?
— Да, я этот трюк тоже исполняю. — Доверительно произнесла: — Но тут есть некоторый секрет. И конечно, ни на мгновение нельзя потерять самообладания.