И все громко обсуждали замечательное представление.
Но близился и другой потрясающий номер — выступление укротителя с кровожадными львами, одно рычание которых заставляет останавливаться в жилах кровь.
И еще никто не ведал, что в тот вечер их ждало совершенно невероятное, небывалое зрелище, которое они будут помнить до конца жизни.
Прозвенел третий звонок.
В середине манежа стояла высокая металлическая клетка без крыши.
Шпрехшталмейстер объявил:
— Бесстрашный укротитель, знаменитый фон Бок со своими дикими питомцами — львами.
И тут же послышалось леденящее душу рычание. По узкому загону, шедшему из-за кулис к клетке, неслись три льва. За ними, одетый форейтором — в облегающем костюме, каскетке и в высоких кожаных сапогах, — хлопая бичом, выскочил высокий нескладный человек.
Львы были громадными, нечесаными и действительно очень злыми. Едва успев очутиться на манеже, они затеяли между собой свару, пуская в ход тяжелые лапы и острые клыки.
Свившись в единый клубок, злобно рыча, они покатились по опилкам и с маху ударились в край клетки. Клетка пошатнулась. Казалось, она вот-вот опрокинется и львы вырвутся на свободу, бросятся на зрителей, терзая их в клочья.
Но клетка не упала. Фон Бок стрелял из пистолета, хлестал по воздуху бичом, который издавал звук, могущий по громкости соперничать с пушечным. Львы прекратили драку, вальяжной походкой разошлись по своим тумбам.
Представление кровожадных зверей началось.
Зрители вновь затаили дыхание.
А в это время под самой крышей цирка творилось нечто невообразимое.
План Соколова, как всегда, был гениально прост.
Главное, надо было заманить убийцу под крышу цирка. Чары Виолетты оказались неотразимыми. Как глупый карась попадает на наживку, так Калугин легко попался на приманку — на женские чары.
Впрочем, не он первый…
Калугин с нетерпением ожидал возвращения вожделенной Виолетты, жаждал близости с ней. Рядом на балку он постелил припасенную салфетку, на которой стояли бутылка шампанского, два бокала, лежали фрукты и коробочка конфет.
Он то и дело поглядывал в люк, и в его болезненном воображении рождались кровавые мечты: «Хорошо бы акробатку после этого сбросить вниз на арену! Как орать поди будет, когда полетит вниз… А самому быстро смыться. О, бабье отродье! Как я их всех ненавижу! Влюбилась в меня словно кошка. Сейчас прибежит ко мне, мокрый карман. Только вот куда ее положить, а? Кругом одни железные решетки».
Скрипнула входная дверь.
Калугин в нетерпении вскочил навстречу.
Но вместо завлекательной акробатки вошел какой-то громадный мужчина в меховой шубе. Он по-хозяйски сбросил шубу прямо на решетку, остался в полковничьей шинели и отыскал взглядом Калугина. Теперь мужчина прямиком двинулся на Калугина.