Костенецкий уже уходил, когда Зубов окликнул его:
— А рубль серебряный согнуть можешь?
Поручик пошарил в карманах своей красной куртки и нашел лишь старый медный пятак.
Без особых усилий он согнул его и положил на край инкрустированного стола:
— На память!
Этот пятак Зубов всем показывал вечером на балу в Зимнем дворце, пока любопытный Павел не отобрал монету: «Сей курьез пусть у меня хранится!»
Спустя более сорока лет после смерти Василия Григорьевича один из лучших дореволюционных журналов «Русская старина» опубликовал воспоминания о генерале его племянника. Тот писал: «Генерал Костенецкий был высокого роста, широк в плечах, стройный и красивый мужчина с самым добрым и приветливым лицом и обладал необыкновенною физическою силою. Характера был доброго, имел нежное сердце, но вспыльчив в высокой степени. Был тверд в своих убеждениях, не умел гнуться перед начальством, с трудом переносил подчиненность, и вообще был человек с сильными страстями. Любил женщин, а еще более был любим ими…»
Он был очень образован. Как артиллерист, увлекался математикой, любил русскую историю и исторические древности. Был патриотом в высшей степени и человеком в полном смысле военным. Ему вечно хотелось сражаться, и он готов был покорить России всю Европу.
Он хорошо знал французский язык и в шутку утверждал, что этот язык происходит от русского языка. «Вот, например, — говорил он, — слово „cabinet” происходит от русского „как бы нет”…»
Водки и вина не брал в рот.
Крестьян своего хутора любил, как родных братьев. Оно и понятно: ведь со многими он вырос, играя в казаков-разбойников или пленение турок. Бывая в деревне, снимал свой генеральский мундир, облачался в крестьянскую полотняную рубаху и целые дни работал на бахче, сенокосе или по хозяйству в усадьбе.
Но все-таки главным в его жизни были дела иные — маневры, стрельбы, смотры и просто войны… Русская артиллерия всегда была лучшей в мире. В этом заслуга В. Г. Костенецкого, встретившего 1812 год в чине генерал-майора. Предсказания отца и графа Потемкина сбылись.
Раннее утро 26 августа, Бородино. Битва началась атакою лейб-егерей. 85 тысяч французов при 400 орудиях наносили главные удары по Багратионовым флешам и по батарее Раевского, вспомогательные удары — по флангам. Между плотными порядками полков и флешей в карьере выносило батареи артиллерии. Кислый пороховой угар перемешался с пеленой пыли, поднимаемой конницей.
Канониры генерала Костенецкого не дрогнули — они били и били по врагам. Сам командир помогал перетаскивать раскаленные орудия с разбитых лафетов на запасные. Бой продолжался!