Тот сразу предложил:
— Пусть Володя к нам юнкером в полк поступает! Из такого атлета прекрасный юнкер выйдет.
В сентябре 1871 года Володя на законных правах облачился в мундир вольноопределяющегося: с галунами на рукавах и воротнике, на погонах белели поперечные басончики. Это было время военных реформ, и юнкеров переименовывали в вольноопределяющихся.
Началась жизнь солдатская. В пять утра дневальный подавал голос:
— Шестая рота, вставай!
Барабанщик играл утреннюю зорю. Начинались умывание, одевание, завтрак. Потом шла учеба фронтовой службе, словесности, гимнастике, ружейным приемам, маршировке. Фехтовались на штыках. Это занятие требовало выносливости. Учились меткой стрельбе. Проштрафившихся солдат пороли розгами.
Гиляровский, несмотря на юный возраст, отличался силой и ловкостью, смекалкой и дисциплинированностью. Он был лучшим строевиком. Командир полка назначил Гиляровского взводным, занимал он и должность фельдфебеля. Пробыв в военном обучении два года, Володя был отличен: он удостоился чести быть направленным в Московское юнкерское училище, располагавшееся в роскошном дворце в Лефортове.
Здесь учение было поставлено отлично.
Но сделал Гиляровский доброе дело и был за него наказан. В день своего рождения, 26 ноября, был он в увольнительной. Зашел вечерком, перед самым возвращением в училище, в городской сад и здесь получил «подарок» — он наткнулся на подкинутого ребенка.
Время увольнительной кончалось, и Володя с ребенком явился прямо в училище. У начальства при виде младенца глаза на лоб полезли. Что-то, вероятно, было и другое, ибо спасителя младенца ни с того ни с сего отчислили в полк «по распоряжению начальства без указания причины».
Вернувшись в полк, Володя вскоре подал рапорт об отставке. Заговорило оскорбленное самолюбие, а больше того — желание новых неизведанных ощущений. Он решил при случае поплавать матросом, увидать свет.
Начались новые приключения.
К отцу возвращаться Володя не мог — не позволяла гордость. Зато написал ему письмо: «Поступаю в цирк».
Цирка не было, денег не было, крыши над головой — тоже. Ходил, обивал пороги магазинов, контор, гостиниц, все искал место «по письменной части». В ответ звучали лишь отказы, а то и дерзости:
— Шляются тут всякие…
Наконец повезло. На окраине города, в Лефортовской военной прогимназии, бывшей прежде школой кантонистов, Гиляровского приняли на работу: «дрова колоть, печи топить, за опилками съездить на пристань, шваброй полы мыть».
Жизнь открывала новую страницу.
Для начала было неплохо: Володю досыта накормили, дали угол. Наутро, соскучившись по работе, тер шваброй гимнастический зал.