Русская сила графа Соколова (Лавров) - страница 90

— Поделом ему досталось! Если бы этот Красноглазов не предупредил Калугина, то преступник был бы уже у нас в руках.

— Согласен! Но есть еще и закон Российской империи, запрещающий без необходимости применять к гражданам насилие.

Соколов спорить не стал, лишь вздохнул и спросил:

— Служебный шкаф Калугина, в который он вещи складывал, проверили?

— В шкафчике, что в ресторации, тоже пшик. Правда, в сменных брюках лежала бумажка с какой-то абракадаброй. Да только она делу не поможет. Бессмысленный набор букв.

Соколов сразу встрепенулся:

— Бессмысленный? Уверен?

Кошко рассмеялся:

— В военную разведку, что ль, отдавать? Не шпион же этот лакей?

— Шпионами лакеи бывают часто. Не реже, чем продажные женщины. Вспомни, сколько у тебя полезных осведомителей среди этой братии? То-то! А «Волга» для шпионов место заманчивое. Сюда постоянно военные офицеры заходят, частые гости — служащие губернского правления, казенной и судебной палат, окружного суда.

— Но не подозревать же Калугина в сборе шпионских сведений в пользу иностранного государства?

— А почему нет? Я вообще во всей империи только о двоих могу сказать с твердой уверенностью: они не шпионы!

Кошко иронично усмехнулся:

— Интересно, кто счастливцы? Ты и я?

— Нет, государь и я.

— Приезжай, Аполлинарий Николаевич, в сыск.

— Хорошо, теперь и поскачу, посмотрю бессмысленную бумажку. И мы подумаем, что делать дальше.

…Соколов легко, молодыми шагами сбежал по лестнице.

Когда проезжал мимо букинистической лавки на Моховой, страсть к книжным редкостям взяла свое. Сыщик решил на мгновение заглянуть в это царство древних раритетов.

Антикварий Фадеев был счастлив:

— Любимому покупателю — нижайшее почтение! Вот редкость — «Избавление из темницы»…

Сыщик прибыл в так хорошо знакомый ему по старой службе дом под номером 5, что в Большом Гнездниковском. В сыскной полиции в этот ночной час было пустынно. Кроме самого начальника, внизу сидели лишь солдат с ружьем да дежурный офицер.

Кошко положил перед Соколовым замусоленную, вырванную из гимназической тетради по арифметике четвертушку бумаги. С пренебрежением произнес:

— Зря хлопочешь, Аполлинарий Николаевич! Уверен, что с нетрезвых глаз лакей накалякал тут бессмыслицу.

Соколов осторожно разгладил бумагу. Четко по строке было написано:

3v. Iv. I, вv. 3. вv. К. вд. Л. iv.

Гений сыска весело взглянул на Кошко:

— Ты, Аркадий Францевич, всерьез считаешь, что эти записи — баловство психа?

На этот раз Кошко уклончиво ответил:

— Я не исключаю и такого варианта. Соколов твердо заявил:

— Это, уверен, шифровка, но, кажется, самая примитивная.