Русская сила графа Соколова (Лавров) - страница 92

— А может, привычка выработалась к шифровкам?

— Логично! И не случайно Калугина интересует именно Петербург. Там живет его мать. Мы тут тоже время попусту не тратили, вот ее адрес: Саперный переулок, дом номер пять, Калугина Матильда Рудольфовна. Дали телеграмму, чтобы за этим домом установили слежку. Если появится Калугин, я приказал его арестовать.

— В соседнем доме приходилось мне бывать — у знаменитого балетмейстера Мариуса Ивановича Петипа, царствие ему небесное. Ну что, мне как раз пора в Петербург. Ты, Аркадий Францевич, кажется, тоже призван туда же на празднование столетия Лейпцигской битвы?

— Да, государь почтил меня приглашением. Замечательный праздник! Эта битва и разгром Наполеона решили победоносный исход войны. Русские проявили себя героями. Сегодня и отправимся?

— Пора! Весьма в удобный для нас город бежал преступник — как по заказу. Отправь телеграмму в петербургский сыск. Пусть к нашему приезду коллеги подарок приготовят — возьмут под арест Калугина.

Кошко улыбнулся:

— Спасибо за великодушное разрешение! Я тоже полагаю, пусть лучше питерские возьмут его, чем ты, Аполлинарий Николаевич, — задержанный целее будет. Ну что, я пошлю на вокзал за билетами? На какой поезд взять?

Соколов шутливо ответил:

— На тот, что отправляется в одиннадцать тридцать пять, точка.

Кошко весело расхохотался.

Соколов мудро заметил:

— Хохотать будешь, когда Калугина за решетку посадим. А сейчас рано… Этот тип не так прост, как на первый взгляд кажется.

И гений сыска оказался прав.

«Черный кабинет»

Январь 1914 года начался оттепелью, порой даже шли дожди. Потом вдруг ударили морозы, покрыв прочным настом дороги.

Соколов не стал садиться в сани. Верный привычке, он быстрым шагом направился к Николаевскому вокзалу вниз по Каланчевке.

Справа в высоком небе стыла яркая фосфорическая луна. Резкий ветерок порой ожигал нос и щеки. Улицы были пустынны. Обыватели мирно спали в теплых постелях, а театральный разъезд еще не начался. Даже дворники попрятались по своим хибарам. Лишь неутомимые труженики — московские городовые, — кутаясь в бараньи шубы и притоптывая валенками, доблестно мерзли на своих постах.

На вокзале была обычная радостно-тревожная суета, которая каждый раз возникает при отъезде. Мраморные полы сияли чистотой, зеркала отражали богатую публику зала первого класса, возле буфета была обычная толчея, а двери в ресторан то и дело открывались, впуская-выпуская посетителей.

Соколов вышел под гулкий свод дебаркадера. Поезд празднично светился окнами. Носильщики волокли тяжелую ношу. Нарядные дамы и господа толпились около международного вагона. Из-под готового паровоза весело вырывался горячий шипящий пар. Проводник в форменной тужурке старательно протирал серебристые поручни.