— Кузьмич, ты документы не проверил?
Урядник вытянулся в струнку, выдавил:
— Так точно, нет-с!
Соколов напористо продолжал:
— Может, Свистунов — германский шпион? Может, он нарочно нас здесь удерживает? Это проверить придется. Мы командированы генералом Гардениным, вот наши документы. — Достал бумагу. — Читайте!
Факторович с явной гордостью протянул и свою бумагу.
Пристав Вязалкин начал читать, урядник сунул бороду через его плечо. Изменившись в лице, пристав произнес:
— Виноваты, исправимся! Только, простите, тут две фамилии указаны, а вас, кажется, трое…
— А я солдат демобилизованный, — широко улыбнулся Бочкарев. — Вот, прошу, мое демобилизационное предписание. Тут все указано, а добираюсь я до своей волости и своей деревни, только по делам мне в ваши края потребовалось.
— Это оно конечно. — Пристав задумчиво почесал затылок. — Права имеете…
Бочкарев продолжал:
— Нас тут голодом морят…
Урядник пошевелил усищами:
— Вр-ранье!
Факторович, быстро приходивший от состояния растерянности в приятно-возбужденное, подал голос:
— Вы себе можете представить? Нас тут хотят уморить. Мы, конечно, скажем об этом безобразии своему начальству. И я скорблю, господин Свистунович, когда думаю, что вам теперь такое будет.
Соколов подтвердил:
— Да, обращение скверное. Придется на вас доносить рапортом.
Пристав Вязалкин бросил взгляд на урядника. Тот торопливо сказал:
— Пр-ростите, виноват…
Пристав помахал кулаком перед носом урядника и, приблизившись к его уху, что-то прошептал. Свистунов согласно мотнул головой и вылетел наружу — исполнять приказ.
Пристав Вязалкин преданно заглянул в глаза Соколова:
— Не извольте серчать, сейчас время военное. К тому же сообщили о побеге двух солдат, как раз совпадает…
Факторович иронически протянул:
— Ваш урядник, конечно, не умеет считать до трех.
Соколов погрозил пальцем:
— Да, это дело нельзя оставлять.
Пристав решительно махнул рукой:
— Я строго накажу урядника Свистунова!
Соколов, грозно нахмурив брови, рявкнул:
— Правильно! Отправить его на фронт.
Факторович посоветовал:
— Расстрелять его, подлеца!
— Так точно! — машинально ответил пристав. И ласково произнес: — Зачем жаловаться? Лучше извольте с нами поужинать, чем Бог послал. Вы, пожалуйста, тоже, — взглянул на Факторовича. — Лошади, наверное, уже у крыльца.
— Что ж, так и быть, на первый раз прощаю! — заявил Соколов. — Поехали ужинать.
…Тройка понесла тюремных сидельцев на другой конец Пеструхина в дом урядника Свистунова.
Вечернее небо томилось розовым чистым закатом. Северный ледяной ветер приятно трепал усы, жег щеки. Соколов негромко, словно лишь для самого себя, сказал: