Как всякий ограниченный человек, он обдумывал проблему только с одной, хорошей стороны, упуская из виду сторону другую — отрицательную.
Ужас перед грядущим возмездием придал Фотию силы. Он таки сумел освободиться от пут, разделся до исподнего, гимнастерку и прочее, кроме сапог, которые пожалел и оставил на ногах, бросил в реку и поплыл на вражеский берег. Немцы его заметили, когда он был в воде. Едва сошел на чужой берег, ему приказали:
— Хенде хох!
Фотий стал объясняться:
— Я нарочно к вам… Я сдаюсь! Рус капут!
Фотия повалили лицом на грязную землю, за спиной скрутили руки и отволокли в контрразведку.
Пока Соколов праздновал с генералами их избавление из плена, Фотия уже допрашивали. Начальник полковой контрразведки — здоровый немец с прыщеватым лицом по фамилии Клюге — для устрашения и большей убедительности несколько раз больно стукнул Фотия по лицу. Затем через переводчика предупредил:
— Говори только правду: один раз соврешь — один раз расстреляем, — и весело загоготал.
Фотий добросовестно рассказывал все, что знал: назвал имена командиров, начертил на листе бумаги расположение складов с фуражом и боеприпасами, доложил о готовящемся наступлении, о том, что беспрестанно подвозят снаряды, пушки, лошадей, что полки пополняются, а русские солдаты наивно верят в свою победу.
— А ты знаешь русского, который выручил немецких пленных генералов? — спросил Клюге.
— Еще бы мне не знать этого мерзавца! — усмехнулся Фотий. — Я генералов охранял, а граф Соколов совершил на меня нападение…
— А почему Соколов тебя не прикончил? Для его безопасности это было бы лучше.
— А кто его знает? — честно отвечал Фотий. — Этот граф человек шальной…
— А как ты думаешь, зачем он освободил генералов?
— Чужая душа потемки. Наверное, рассчитывал с вас деньжат сорвать.
Фотий подписал протокол допроса, и его отвели в подвал дома, где находилась разведка.
Начальник полковой разведки Клюге доложил о поимке перебежчика, назвавшегося русским унтер-офицером Фотием Фрязевым.
Шульц на мгновение задумался. Спросил:
— И какое на вас он произвел впечатление?
Клюге отвечал:
— Хорошее! Он был часовым, охранявшим тюрьму, где, простите, генерал, вас содержали вместе с фон Лауницем. Соколов связал его и вместе с вами бежал к нам. Этот унтер сумел развязаться и, боясь возмездия, тоже переплыл реку, где мы его и взяли.
Шульц надолго задумался. Вдруг щелкнул пальцами, воскликнул:
— Прекрасная комбинация! Доставьте сюда этого унтер-офицера.
Привели Фотия. На голое тело ему дали накинуть немецкую солдатскую шинель. Фотий стоял у двери. Он с собачьей преданностью смотрел в рот генерала, сидевшего за столом и пившего бокал за бокалом красное вино. Клюге уселся на кожаный диван.