Соколов еще издали увидал слева от моста Нотр-Дам старинный двухэтажный домишко. Внизу красовалась облупленная вывеска «Ремонт часов», и над входом висела круглой формы железяка с намалеванными цифрами — будильник.
Войдя в узкую дверь, он, щурясь после яркого солнечного света, увидал невысокого, очень чистенького человечка в белоснежной рубахе и черной строгой жилетке. В глазу у него было большое увеличительное стекло, в которое он рассматривал часовой механизм. Соколов улыбнулся, сказал пароль:
— Карманные часы марки «Павел Буре» чините?
Человечек отозвался:
— Золото какой пробы?
— Семьдесят второй.
— Знаю такие, с репетицией и секундомером. Починим непременно! — Протянул руку. — Рад видеть вас, меня зовут Мерсье.
Мастер закрыл лавку на задвижку, повесил табличку «Обед», достал вино и сыр. Беседовали почти час.
Мерсье задумчиво сказал:
— Деньги я вам дам — русскими золотыми червонцами, они здесь отлично ходят. — Почесал кончик носа, с сомнением покачал головой. — А вот с аэропланом сложней.
— Да, аэроплан нужен с полной заправкой, зато без охраны, чтобы ее не пришлось уничтожать.
— Этого я не могу обещать. Вы опоздали ровно на неделю. В воздушном бою погиб человек, который мог достать аэроплан. Но я изготовлю фальшивые документы, по которым вам, возможно, предоставят место в аэроплане. На аэродром в Рамбуйе с фальшивкой лучше прибыть ночью, когда французы по телефону не сумеют убедиться в Генштабе, что вы — это не вы. Приходите, сударь, завтра в это же время, я, думаю, смогу для вас изготовить фальшивые документы.
Соколов внушительно сказал:
— Сделайте, Мерсье, документы тщательней. И вот, перешлите для Прохора пакетец.
Прохор — это был агентурный псевдоним Батюшева. Соколов отправил ему шифрованную докладную записку. В ней он извещал о своем проникновении в германскую разведку и о важном задании, которое от нее получил.
Часы почти в разных уголках мастерской и не одновременно начали отбивать время — три пополудни.
Теперь путь гения сыска лежал к агенту германскому.