— Зато любят пурбуары — чаевые, — улыбнулась Маргарита, которая была восхищена необычной силой ее нового друга.
В дверь тихо постучали. Вошел пожилой гарсон, вежливо поклонился:
— Чем могу, месье, служить?
— Подай, братец, коллекционное вино «Марго», да хорошего урожая, сыр камбоцолу и две дюжины устриц, да смотри, чтобы свежими были.
— Позволю себе заметить, месье, «Марго» можно найти единственную бутылку благословенного 1858 года, но она будет стоить не меньше пяти сотен франков.
— Я спрашивал, любезный, вино, а не цену.
Гарсон еще раз поклонился, на этот раз с особенным подобострастием.
— Слушаюсь, сейчас все будет исполнено, — и спиной попятился из номера, бесшумно закрыл за собой дверь.
Маргарита с восхищением глядела на Соколова:
— Какой вы властный, как укротили этих распоясавшихся слуг…
Теперь явились уже два гарсона, начали накрывать стол.
Соколов, взяв за плечи Маргариту, подвел ее к окну. Внизу, залитые желтым весенним солнцем, виднелись разноцветные крыши и шпили сказочного города. Ясным золотом в солнечных лучах плавился купол Пантеона. Внизу, по гранитной набережной, букашками шевелились люди, катились бесслышно коляски и экипажи, выбрасывая синий дым, гнал автомобиль.
Соколов взял ее узкую кисть, прижал к губам и долго не опускал.
Маргарита привалилась к его плечу головой. Ее плечи вдруг дернулись, еще и еще раз. Соколов поднял подбородок Маргариты, заглянул в глаза: они набухли слезами. Соколов, едва касаясь губами, целовал ее лицо, шею. Ласково спросил:
— Почему эти слезы?
Она сильно втянула воздух, дернулась и, не спуская с него взгляда, тихо выдохнула:
— Я с ужасом думаю… вас скоро не будет, я опять останусь одна.
— Но разве вы не замужем?
— Кто-то сказал: хочешь быть одиноким — вступи в супружеский брак. Муж вроде бы есть, но лучше было оставаться незамужней.
Соколов с искренним сочувствием смотрел на красавицу.
— Вам не нравится ваша супружеская жизнь?
— Я ненавижу такую жизнь. Раннее утро, хочется спать, но я вынуждена заменять кухарку, которая появится лишь к десяти утра, — так дешевле, а муж любит экономить франки. Я бегу по лестнице, беру у консьержки свежие газеты и несу мужу в спальню. Он, видите ли, должен начинать день с газет, еще лежа в постели. Затем я спешу на кухню, готовлю завтрак. Муж, его зовут Шарль, в это время уже изволил подняться и на балконе делает гимнастику — раз-два, три-четыре! Дыхание глубокое — пыф-пыф, пузо колеблется из стороны в сторону. Затем Шарль принимает душ, а я махровым полотенцем должна по рекомендации врача тереть до покраснения его спину и грудь.