Секретный агент S-25, или Обреченная любовь (Лавров) - страница 186

— А вам, моя любовь, доводилось бывать в тюрьме?

— Конечно, — она рассмеялась, — но только в качестве жены начальника тюрьмы.

— Я вам немножко завидую. Мне очень хочется видеть, как содержат несчастных в камерах, что они думают и что говорят.

Маргарита промурлыкала:

— Для вас — с удовольствием. Только ничего там интересного нет: жуткий воздух, так что бежать вон хочется, несчастные люди за железными дверями да отхлопывающиеся окошки — для подачи скверной пищи.

Соколов ответил:

— Чтобы ценить свободу, ее следует сравнить с неволей. Когда покажете несчастных сидельцев?

Маргарита приподнялась на локте, посмотрела ему в глаза:

— Это вы серьезно?

— Вполне!

Она привалилась головой на плечо гения сыска, нежно провела пальчиком по его губам и сказала:

— Вы меня, дорогой, обманываете. Вы что-то задумали, да? — Снова заглянула в его лицо. — Ну признайтесь, вам надо кого-то видеть? Сообщить что-нибудь?

Соколов взял ее ладонь, погладил ее, прижался к ней губами и вздохнул:

— Славная вы девочка, Маргарита! От вас ничего не скроешь. Признаюсь, у меня сидит в этой тюрьме родственник. Его обвиняют, кажется, в шпионаже и могут расстрелять…

Маргарита удивилась:

— Вот как? — Помолчала, горестно вздохнула. — У нас с этим быстро. Порой расправляются даже без суда и следствия. Муж бубнит: «Сейчас война, миндальничать нельзя!» Кстати, как фамилия вашего родственника?

— У него были при себе документы на имя Отто Циммермана.

— Как же, знаю! — воскликнула Маргарита. — Муж досадовал: «Этот наглый Циммерман держится так, будто он принц наследный, не желает ни с кем разговаривать, глядит на всех с презрением!» Его должны расстрелять дня через два-три, тут же, как вернется муж.

— Какой ужас! — вырвалось у Соколова.

Маргарита сочувственно простонала:

— Ах, если бы спасти вашего родственника!

— Разве такое возможно?

— К сожалению, нет.

— А если подкупить стражу? У меня есть деньги, много денег…

— За взятки надзиратели покупают для заключенных на рынке продукты, даже вино в камеры носят, хотя это запрещено. Муж поймал на прошлой неделе надзирателя Бруно, он в тридцать седьмую камеру принес копченых угрей. Да что там угри! В комнате свиданий надзиратели за деньги устраивают встречи с женщинами.

— Муж знает?

— Конечно, но так было во все времена. Ведь заключенные, как правило, люди молодые, здоровые, как же можно обойтись без женской ласки? С ума могут сойти.

— Вы правы, Маргарита. И все же, неужели нельзя никого соблазнить деньгами, чтобы вырвать из клетки моего родственника?

— Слишком многих надо подкупать: это и дежурный офицер, и дежурный надзиратель, надзиратель по этажу, это и злой цербер — корпусной, у которого хранятся все ключи от камер. И наконец, многочисленная стража у ворот, которая подобрана с особой тщательностью и которая постоянно меняется. Даже если каждого соблазнить мешком золота, хотя бы один в силу характера обязательно донесет.