— Барышня, срочно стенографируйте! Диктую заголовок: «О, гнусные времена! О, постыдные нравы!» Готово? Даю текст: «В 1611 году простой русский человек, земский новгородский староста Козьма Минин, воспламененный любовью к отечеству, призывал: „Захотим помочь государству Московскому, так его ради спасения ничего жалеть не станем: имения и дворы продавать, жен и детей закладывать.
Шли века, менялись нравы. И менялись не в лучшую сторону. Если прежде высокое чувство патриотизма было свойственно всем русским людям, то теперь некоторые из числа высокородных считают его признаком серости и средневековой глупости. Если прежде ради спасения отечества имений и жен своих не жалели, то теперь многие ищут возможности урвать от несчастной родины, ведущей кровавую войну с коварным врагом. В ход идет все: шпионаж, предательство, откровенное вредительство. Как не вспомнить Шамфора: „То, что прежде было постыдным, теперь стало обычаем". И этот нравственный позор в первую очередь падает на головы тех, кто еще совсем недавно считался солью земли, кто был отечеством обласкан наградами и почестями.
В подтверждение своих слов расскажу историю, свидетелем которой я только что стал. И не только я, но целый пассажирский вагон третьего класса, набитый людьми в солдатских шинелях, этих незаметных героев, направляющихся на фронт громить ненавистного врага.
Впрочем, по порядку. Кому не знакомо скандальное имя Аполлинария Соколова? Да, именно того, лет десять — пятнадцать назад сбежавшего из гвардии в полицию. Общество было шокировано, никто не умел понять столь необычного поступка. Но позже этот странный вольт нашел свое объяснение: порочная душа светского вертопраха жаждала окунуться в мир преступных похождений. Закапывание людей живьем в землю, копчение несчастных на костре, убийства в тюремной камере — все это стало буднями знатного пройдохи, которого почему-то окрестили гением сыска.
Но именно аристократическое происхождение, несметные богатства и связи отца, бывшего члена Государственного совета, помогали уходить этому преступнику от наказания.
Мне, уважаемый читатель, уже приходилось писать о том ответственном решении, которое я принял: отправиться на передовую и здесь под зловещий свист пуль и громовые взрывы бомб и смертоносных снарядов писать очерки о героях войны.
Не далее как в минувший четверг с Брест-Литовского вокзала я отправился на фронт. Желая разделить участь моих героев, я разместился вместе с солдатами в вагоне третьего класса. Вагон был забит до предела, и, как выразился замечательный писатель Достоевский в своей книге „В мертвом доме“, воздух был мифетическим, то есть гнилостным.