Соколов поднял стакан:
— Пьем за гостеприимных хозяев, чтобы дом всегда был полной чашей, а геройский Петр Хребтов, украшенный орденами и крестами, домой скорей вернулся целым и невредимым.
Старая хозяйка от умиления аж всхлипнула, прижав к глазам передник, Хребтов удовлетворенно хмыкнул, и все дружно выпили.
Хозяин с гордостью сказал:
— У нас род Хребтовых такой: или грудь в крестах, или голова в кустах. Всегда государям служили верой-правдой. Мой отец из турецкого похода вернулся с деревяшкой вместо ноги, гляди, вот его фото, зато солдатским Егорием отмечен. Так-то!
Бочкарев полез было в карман за кисетом, чтобы закурить самокрутку, но Хребтов строго посмотрел на него:
— В доме у меня не курят, тут малые дети. Иди на улицу, там простора много.
Наконец подал голос давно молчавший Факторович. Он рассмеялся и сказал:
— Когда я был маленький, мне мамочка моя рассказывала разговор двух курильщиков, которые встретились на базаре: «Эй, Хайм!» — «Ты чего?» — «Исаака не встречал?» — «А зачем тебе его?» — «Табак у него!» — «На, понюхай моего!» — «У меня таки много своего!» Ха-ха-ха! Смешно, правда?
Хребтов слушал в половину уха. Ему что-то хотелось спросить у гостей, но он, видно, размышлял, с какого бока зайти. Наконец подозрительно уставился взглядом в Соколова:
— А мне любопытно, это ты на чьих лошадях приехал?
— Разжился у одного.
— Никак, у Рытова одолжил?
Соколов взгляд выдержал, ровным голосом объяснил:
— Нет, не одолжил, а купил.
Хребтов подозрительно покачал головой.
— Ну прямо удивительно! Евсей полгода за мной ходил, все уговаривал: продай да продай пару каурых трехлеток. Ну, я ему со своего двора отдал. — Прищурил хитрый взгляд. — И очень любопытно знать, сколько вы, бравые ребятушки, денег ему отвалили?
Поскольку для Соколова вопрос был трудный, в разговор поспешил вмешаться Бочкарев:
— Сто пять рубликов, собака, сгреб! Да четыре червонца с полтиной за саночки и упряжь.
Хозяин недоверчиво покачал бородой:
— По нынешним временам цена совершенно унизительная! Год-другой назад цена красная была бы, а нынче — тьфу, а не деньги. А в деньгах главный рычаг жизни. Евсей вообще-то прижимистый, а тут продешевил… Лошадки больно хорошие.
Соколов нашелся:
— Понимай — военная нужда. По разрешению начальства могли бы вовсе бесплатно конфисковать, а мы ему золотыми червонцами отсчитали.
Хребтов вроде бы понимающе покачал головой, хотя по глазам было видно — не верит.
— Червонцами оно, конечно, не ассигнациями, это приятней для кармана. Евсей-то к нам на прошлой неделе навещался, соседи поросенка для него закололи. Не говорил ни слова, что продать лошадок хочет. Как же он сам теперь обойдется? Непонятно даже. А вам, солдатам, зачем лошадки?