С каждым днем приближалась весна. Прилетели птицы, просыпались от зимней спячки медведи, пугливо, поодиночке, рыскали волки. Ветер приносил тепло.
Заготовленный лес отвозили на шести лошадях на берег речушки, к устью, где решили провести сплотку. Днем и ночью из лагеря доносился стук топоров.
Настал апрель.
С первыми лучами солнца побежали ручейки. «Слезы солнца» — так называли ребята эти ручейки, потому что ночью они исчезали, а когда всходило солнце, бежали быстро и бурно. Маленькая речка посерела. Со стороны Кара-Идели по ночам доносились шорохи, напоминающие вздохи.
Вскрытия Кара-Идели ждали лишь к двадцатому числу. Дней через пять после этого можно было начинать сплотку. К двум бригадам прибавилась третья — транспортная, Андрея Богомолова. Эту бригаду увеличивали с каждым днем. Машина колонии, делая последний рейс, привезла продукты. С обратным рейсом отправили письма.
Как-то среди ночи колонисты проснулись от сильного гула. Это тронулся лед. Уровень воды поднимался с угрожающей быстротой. Наутро река вышла из берегов.
По колено в воде колонисты спасали лес, скрепляли его, связывали канатами. Вода прибывала.
С каждым днем становилось труднее бороться с водой. Все силы уходили на подвозку леса и защиту готового к сплаву. Спали по очереди, три-четыре часа. С красными от бессонницы глазами, потрескавшимися губами, упрямо боролись за лес.
Так прошло три дня. Вода перестала прибывать. В субботу в лагерь неожиданно пришел Мухаррям-бабай. Вместе с бригадирами он пошёл к устью. Отвечая на многочисленные приветствия, он ходил хмурый. Ему не нравилось, как ребята крепят лес.
— Нельзя терять ни одного часа! — кричал он. — Надо устроить перегородку, с утра пора начинать молевой сплав. Иначе весь лес останется на берегу!
С утра все силы переключили на сплав. Баграми толкали бревна в быстрый поток. В устье речушки три кошмы, соединенные между собой и с берегом тросами, собирали лес. С каждым часом труд становился все напряженнее.
Теперь работу распределили так: бригада Матросова занималась сплоткой под руководством Мухаррям-бабая. Остальные две свозили и сплавляли лес по речке. Дмитриев поспевал всюду; он осунулся, загорел.
К Мухаррям-бабаю два раза приходил внук Сабит, посланный бабушкой. Амина требовала возвращения старика домой. Колонисты с волнением следили за этими переговорами. Но все кончилось тем, что Сабит принес упрямому деду, не захотевшему вернуться в аул до конца сплотки, высокие болотные сапоги, подушку, постель, а внука колонисты одарили конфетами и другими ребячьими утехами.