– Это неправда! – выкрикнул я.
Прихлынувшая к лицу кровь распалила и мой голос. Он прозвенел на весь берег.
Одиссей вздернул бровь:
– Правдой становится то, чему верят, а в это люди верят. Но, как знать, может, они и заблуждаются. Если эти слухи так уж вас тревожат, не тащите их за собой, отплывая на войну.
Ахилл сказал – зло и сухо:
– Не твое это дело, царевич Итаки.
Одиссей вскинул руки:
– Прошу простить, если обидел. Я лишь пришел пожелать вам обоим доброй ночи и удостовериться, что все благополучно. Царевич Ахилл. Патрокл. – Он склонил голову и ушел к себе в шатер.
В нашем шатре было очень тихо. А я все думал, когда же оно начнется. Одиссей был прав, мальчики часто брали себе в любовники таких же мальчиков. Но, повзрослев, они снисходили разве что до рабов или прислужников. Наши мужи чтили покорителей и не доверяли мужчинам, которые предпочитали покоряться.
«Не осрами его», – сказала богиня. Речь ее была и об этом.
– Может, он прав, – сказал я.
Ахилл поднял голову, нахмурился:
– Ты так не думаешь.
– Нет… – Я до боли переплел пальцы. – Я по-прежнему буду с тобой. Но я могу спать снаружи, чтобы было не так заметно. И мне не надо присутствовать на твоих советах. Я…
– Нет. Фтиянам не будет до этого дела. А остальные пусть говорят, что им вздумается. Я все равно буду ἄριστος Ἀχαιών.
Лучшим из ахейцев.
– Но ты запятнаешь свою честь.
– Значит, запятнаю. – Он упрямо вздернул подбородок. – Они глупцы, если станут подходить к моей славе с таким мерилом.
– Но Одиссей…
Он посмотрел мне прямо в глаза – зеленым, как весенняя листва, взглядом.
– Патрокл. Я уже уступил им во многом. Но этого – не уступлю.
И на это мне уже было нечего ответить.
На следующий день, когда южный ветер надул наши паруса, мы подошли к стоявшему на носу Одиссею.
– Царевич Итаки, – окликнул его Ахилл. Теперь он говорил сухо, церемонно – никаких больше мальчишеских улыбок, как вчера. – Я желаю послушать твои рассказы об Агамемноне и других царях. Я хочу знать своих союзников и царевичей, с которыми мне предстоит сражаться.
– Мудрое решение, царевич Ахилл. – Если Одиссей и заметил перемену, то вида не подал. Он подвел нас к скамьям у мачты, под пузатым парусом. – Так, с чего же начать?
Он почти рассеянно потер шрам на ноге. При свете дня шрам выделялся сильнее – сморщенный, безволосый.
– Есть Менелай, жену которого мы и хотим вернуть. После того как Елена выбрала его в мужья – тебе об этом может рассказать Патрокл, – он стал царем Спарты. Добрый муж, бесстрашен в бою, всеми любим. Многие цари откликнулись на его призыв, не только те, кто связан клятвой.