– Какие же? – спросил Ахилл.
Одиссей принялся загибать пальцы на широкой крестьянской руке:
– Мерион, Идоменей, Филоктет, Аякс. Оба Аякса, большой и малый.
Одного я видел во дворце Тиндарея – огромный муж со щитом, второго я не знал.
– Старый Нестор, царь Пилоса, тоже там будет.
Это имя я слышал – в молодости он вместе с Ясоном плавал за золотым руном. Его боевые дни давно миновали, но он поможет войне сыновьями и советом.
Ахилл весь обратился в слух, глаза потемнели.
– А что троянцы?
– Ну, конечно, Приам. Царь Трои. Говорят, у него пятьдесят сыновей и все сызмальства обучены управляться с мечом.
– Пятьдесят сыновей?
– И пятьдесят дочерей. Приам славится своим благочестием и любим богами. Слава идет и о его сыновьях – Парис, например, любимец богини Афродиты и знаменит своей красотой. Говорят, даже самый младший, которому едва исполнилось десять, и тот свирепого нрава. Троил, по-моему. У них есть двоюродный брат, божественной крови, который тоже сражается на их стороне. Имя ему Эней, он сын самой Афродиты.
– А Гектор? – Ахилл не сводил с Одиссея глаз.
– Старший сын Приама, его наследник, любимец бога Аполлона. Самый могучий из защитников Трои.
– Каков он собой?
Одиссей пожал плечами.
– Не знаю. Говорят, он огромного росту, но так говорят почти обо всех героях. Ты увидишь его прежде меня, так что сам мне расскажешь.
Ахилл сузил глаза:
– Это еще почему?
Одиссей криво усмехнулся:
– Я умелый воин, но не более – Диомед уж точно в этом со мной согласится, – я славлюсь другими умениями. Доведись мне повстречать Гектора в бою, и я уже не вернусь с рассказами о нем. Другое дело – ты. Его смерть принесет тебе величайшую славу.
Я похолодел.
– Может, и принесет, но у меня нет причин его убивать, – сухо ответил Ахилл. – Мне он ничего не сделал.
У Одиссея вырвался смешок, будто бы Ахилл пошутил.
– Если бы каждый воин убивал только тех, кто нанес ему личную обиду, Пелид, войн бы вообще не было. – Он вскинул бровь. – Мысль, впрочем, неплохая. Как знать, может, в таком мире я был бы ἄριστος Ἀχαιών, а не ты.
Ахилл промолчал. Он отвернулся, поглядел на волны за бортом. Свет упал на его щеку, и та затеплилась алым.
– Ты не рассказал ничего об Агамемноне, – сказал он.
– Ах да, наш могущественный микенский царь. – Одиссей снова привалился к мачте. – Гордый потомок дома Атреева. Его прадед Тантал был сыном Зевса. Его историю ты, наверное, слышал.
О вечных муках Тантала знали все. В наказание за непочтительность боги низвергли его в сумрачный Тартар. Там царь был обречен на бесконечные голод и жажду: еда и вода были рядом, но дотянуться до них он не мог.