Рим тоже устал от затянувшейся войны, опустошавшей казну и уничтожавшей людские ресурсы. Командовавший римскими войсками на Сицилии консул договорился с Гамилькаром о перемирии, военные действия прекратились. Карфагеняне обещали очистить Сицилию, вернуть всех римских военнопленных без выкупа и заплатить контрибуцию в размере 2000 талантов[4] серебром в течение 20 лет. Соглашение между двумя командующими зависело от ратификации со стороны сенатов обоих государств, и римские сенаторы сочли условия чересчур мягкими. В итоге размер контрибуции был существенно увеличен, период выплаты урезан, а карфагенским торговцам было запрещено держать корабли вблизи Апеннинского полуострова. В то время как Первая Пуническая война лишь слегка изменила баланс сил в западном Средиземноморье, она подготовила почву для менее затяжного, но гораздо более разрушительного конфликта, начавшегося двадцатилетием позже.
К своей семье в Карфаген Гамилькар возвратился злым и ожесточенным. Он считал, что аристократы предали его, заставили закончить войну, руководствуясь корыстными интересами, а не мыслями о благе полиса. Историк Тит Ливий описывал его как ingentis spiritus virum, чрезвычайно горделивого человека, убежденного в том, что он был близок к победе над римлянами на Сицилии и мог если не выиграть войну, то хотя бы сравнять счет[5]. Свою родословную Гамилькар Барка вел от самого основания Карфагена. Потомственный аристократ, наделенный богатством и влиянием, он мог наслаждаться праздной жизнью в поместьях к югу от города или посвятить себя прибыльной коммерческой деятельности в империи, как поступало множество его современников. Но вместо этого Гамилькар выбрал военную службу, требовавшую от него надолго разлучаться с семьей. Полководец считал, что его предали не римляне в Сицилии, а собственный народ, отказавшийся поддержать в решающий для победы момент в последние месяцы войны.
В течение нескольких недель после перемирия из Сицилии в Карфаген вернулось около 20 000 наемников. Обыкновенно их высаживали небольшими группами вдоль побережья, чтобы обезопасить город. Предполагалось быстро выплатить каждой группе минимальную сумму денег, а затем отправить солдат обратно на родину или на новое задание прежде, чем на берег высадится новая партия наемников. В сенате многие высказывали недовольство огромными размерами контрибуции, причитающейся Риму, а также сокрушались об уже потраченных на проигранную войну состояниях. Их не радовала перспектива увеличения налогов с целью выплаты наемникам полной компенсации за службу, и тогда сенаторы заговорили о том, что казни будут более желательной и дешевой альтернативой. И пока сенат задерживал выплаты, увязнув в бесконечных дискуссиях и спорах, раздраженные солдаты продолжали скапливаться в пригороде Карфагена, а день ото дня прибывали все новые корабли с наемниками. Беспокойная толпа иберов, галлов, лигуров, выходцев с Балеарских островов, греков и африканцев начала стекаться под стены города, требуя свои деньги. Жители Карфагена глумились над толпой, бросая ей черствый хлеб с высоты защищавших их городских стен. Атмосфера угрожающе накалялась с каждым днем.