Надеваю уже давно выбранное чёрное платье из новой коллекции. Оно немного выше колена, с длинными рукавами и высоким горлом. Простое чёрное платье, но в то же время чёрное платье никогда не может быть слишком простым.
Укладываю русые волосы на один бог, лишь слегка завив, наношу совсем лёгкий макияж, подчёркиваю медового цвета глаза коричневыми и бежевыми тенями, крашу губы оранжевым блеском и последний штрих — духи Chanel № 5.
Обуваю туфли на высоком каблуке с леопардовым принтом и, взяв клатч, спускаюсь вниз внимательно смотря себе под ноги, чтобы не свалиться с этой дурацкой лестницы. Надо было обуться внизу.
Подняв глаза, я вижу внизу стоящего Джека. На нём синее поло, джинсы и чёрная кожаная куртка, которая делает его слишком крутым.
— Не слишком просто? — спрашиваю я, добравшись до последней лестницы и приняв его благородно поданную мне руку.
— Слишком прекрасно, — отвечает он с тёплой улыбкой и тёплым взглядом, в котором мне хочется растаять.
— Спасибо, — смущённо благодарю его я. — Классная куртка! — говорю я, окинув его оценивающим взглядом, к чему он явно не привык. — Отвезёшь меня? — спрашиваю я, проходя вперёд, и накидываю поверх плеч бежевое пальто.
— Ну, даже не знаю, — саркастично отвечает Джек, открывая входную дверь. Я недовольно цокаю и выхожу из квартиры под его смех.
— Отель Palace, мисс? — спрашивает Джек, когда мы садимся в машину.
— Так точно, сэр, — подражая его тону, говорю я, и мы выезжаем на дорогу.
— Тебя… — начинает говорить Джек, но его перебивает мелодия моего телефонного звонка, и я с сожалением смотрю на него и перевожу взгляд на дисплей.
— Розмари? — удивляюсь я, ответив на звонок. Она уже давно не отвечала на мои звонки. Может она и была занят, а может она просто меня игнорировала, кто знает.
— Кларисса, я задержусь, не смогу приехать на репетицию, но к показу обязательно буду.
— Что? — изумляюсь я и ловлю на себе выжидающий взгляд Джека. — И чем же вы так заняты? — раздражённо спрашиваю я уже не в силах скрыть злости. Боже, я никогда с ней так не разговаривала, но это уже слишком, она переходит все границы.
— Милочка, что за тон? — удивляется Розмари не меньше, чем я сама. — Если я говорю, что занята это значит, что я занята, и ты должна лишь сказать «хорошо Розмари», а не расспрашивать меня, или ты забыла на кого работаешь? — Она раздраженна и даже зла, но сейчас её злость ничто по сравнению с моей.
— Хорошо, Розмари, — выдавливаю я из себя каждое слово, чувствуя, как кровь начинает закипать в жилах.
— Вот и умница, — говорит она и скидывает звонок.