Я должна хоть что-то сказать. Что-то сделать. Но я ничего не предпринимаю. Тело до сих пор охвачено горячкой сражения, желанием бежать и убивать. Однако разум словно в спячке. Я могу лишь беспомощно смотреть на Торрина с Хавардом в попытке осознать произошедшее. В попытке понять, что же теперь меня ждет.
Затем начинает действовать яд.
И я мешком оседаю на землю.
Мышцы горят от боли, она жалит все сильнее, постепенно охватывая все тело. Руки и ноги сводит, доспехи скрежещут по камням, а голова безвольно перекатывается из стороны в сторону.
Небо сливается в одну голубую полосу.
Во рту – вкус земли.
Карие глаза Торрина.
– Расмиру укусил зираптор! – объявляет он во всеуслышание.
Приветственные крики и топот стихают, все внимание переключается на меня.
Мне становится дурно. Но не от яда. От унижения.
Какой же я оказалась наивной!
Торрин – великолепный актер. Все задиры открыто меня презирали, и мне даже в голову не приходило, что их ненависть может прятаться за фасадом дружбы.
Пока я лежу на земле, не в состоянии контро-лировать свое собственное тело, перед глазами мелькают не замеченные ранее сцены: Торрин с Хавардом планируют предательство, Торрина передергивает, когда он берет меня за руку, ехидные улыбки Хаварда при виде нас с Торрином, Торрин и Хавард смеются над моей доверчивостью.
Теперь истина становится совершенно очевидной.
Торрин терпел мое общество целых шесть недель, притворялся другом и даже больше чем другом, я подпустила его достаточно близко в день инициации для осуществления их замысла.
А я еще планировала на сегодня свой первый поцелуй!
В горле стоит ком, и я начинаю задыхаться, по-прежнему глядя в небо, не способная пошевелиться.
Пока кто-то не приходит мне на помощь и не переворачивает на бок.
– Разойдитесь! – выкрикивает Иррения. – Вы что, все с ума посходили?
Она укладывает мою голову себе на колени, придерживая ее, и мы ждем, пока действие яда закончится.
Где же отец?
– Все будет хорошо, – успокаивает меня сестра, гладя по волосам. – Через несколько минут все пройдет.
Она – целитель и видит множество укусов каждый день, навещая воинов. Но зачем она меня обманывает? Судороги, может, скоро и прекратятся.
Но ничего хорошего меня точно не ждет.
* * *
Наконец я начинаю вновь чувствовать свое тело. А вместе с тем и оглушительную боль в мышцах, которые горят, словно в огне. Я измотана и с трудом шевелюсь, но поднимаюсь на ноги в попытке вернуть себе хоть часть достоинства. Я утираю натекшую во время паралича слюну рукавом.
Затем взгляд падает на Торрина.
Мне хочется свернуться клубком и спрятаться от всего мира, от стыда, от воспоминаний о предательстве. От всего, что со мной произошло.