И хотя эпитеты, которыми шифровальщики награждали своего товарища, вряд ли польстили бы ему, все эти слова были проникнуты симпатией к знаменитому капралу.
Во многом содействовал росту авторитета Ули в глазах его товарищей вызов в штаб «Орла», куда он мог перейти работать в шифровальный отдел.
Вот как объяснил сам Уля тот факт, что его не стали задерживать в высшем штабе:
— Я явился к господину полковнику Поулополу. Встретил он меня очень ласково и спросил, не хочу ли я работать у них, говорит, что слышал обо мне много хорошего. Я думаю, что он имел в виду мою подготовку как шифровальщика.
— Ну конечно, он именно это имел в виду. Должно быть, о твоих успехах у прекрасного пола сведения до него еще не дошли, — пошутил, Мардаре.
— Не «должно быть», а безусловно не дошли, хотя вы и делаете всё возможное, чтобы меня скомпрометировать. Но ты не хочешь узнать, что я ответил Поулополу?
— Еще бы не хотеть!
— «Господин полковник, — сказал я ему, — если это приказ, то мне ничего не остается другого, как подчиниться, но если вы мне делаете предложение, тогда я позволю себе сказать, что все-таки, хотя и считаю для себя высокой честью служить у вас, предпочел бы остаться в штабе дивизии. С одной стороны, я очень привязан к своему начальнику господину капитану Смеу, а с другой стороны — к ребятам, с которыми я работаю и которых очень люблю».
— И что тебе ответил полковник Поулопол? — поинтересовался Пелиною.
— Он призадумался немного, а потом согласился со мной.
— Что я вам говорил? — обратился Бурлаку к остальным шифровальщикам. — Этому Уле сам черт не страшен!
В действительности же дело обстояло совсем не так. Уля Михай и в самом деле побывал в «Орле», но совершенно с другой целью: он сопровождал туда аббата.
В тот день, когда фронт двинулся вперед и штаб покинул городок, направляясь к северу, два человека задержались там: начальник Второго отдела капитан Георгиу и Уля.
Аббата, который был арестован в последнюю минуту, тут же допросили.
Вначале он отказался в чем-либо признаваться, призвав в свидетели самого господа бога, но когда ему сказали, что тот румынский солдат, который побывал у него в доме, арестован и во всем признался, он решил заговорить.
Рассказал он вот что:
— За два дня до того, как вы заняли городок, ко мне явился пожилой, изысканно одетый господин. Он заявил, что послан моим начальством. Этот господин, воззвав к моим патриотическим чувствам, попросил помочь ему в деле, ничем самому мне не угрожающем, то есть передать одному патриоту, который явится ко мне в форме солдата румынской армии, ключ. Этот ключ был спрятан в переплете молитвенника. Он счел нужным подчеркнуть, что не может открыть мне, для чего предназначен этот ключ, но что он надеется на мою скромность, на то, что я не буду спрашивать его об этом. Назвав несколько примет, по которым я смогу узнать человека, которому следует передать ключ, он ушел, поблагодарив меня.