— Что вы здесь делаете?
Странная вещь, ее тон не был агрессивным. Анна смотрела на Мегрэ со страхом, может быть, даже с ужасом, но не с ненавистью.
— Вы слышали, что я сейчас сказал? Сегодня вечером я уезжаю. Мы с вами прожили несколько дней в довольно тесной близости…
И он смотрел вокруг, на кровати двух девушек, на шкуру белого медведя, служившую им ковром, на обои в розовых цветочках, на зеркальный шкаф, в котором теперь отражались только ночные тени.
— Я не хотел уезжать, не поговорив с вами в последний раз…
Четырехугольник окна обрисовал как бы экран, на котором силуэт Анны вырисовывался все менее четко по мере того, как протекали минуты. И Мегрэ обратил внимание на одну деталь, которой он прежде не заметил. Еще час назад он не смог бы сказать, как она причесана. Теперь он это знал. Ее длинные волосы, туго заплетенные в косы, образовали тяжелый узел на затылке.
— Анна! — донесся голос мадам Питерс из коридора первого этажа.
Рояль замолк. В гостиной заметили их исчезновение.
— Да!.. Я здесь.
— Ты не видела комиссара?
— Он тоже здесь… Мы спускаемся…
Чтобы ответить матери, Анна подошла к двери. Теперь она вернулась к своему собеседнику, очень серьезная, устремив на него пристальный, трагический взгляд.
— Что вы хотите мне сказать?
— Вы это прекрасно знаете!
Она не отвернулась. По-прежнему впивалась в него взглядом, сложив руки на животе; в позе ее было уже что-то от старой женщины.
— Что вы собираетесь сделать?
— Я уже сказал вам: вернуться в Париж.
И тогда ее голос все же дрогнул:
— А я?
Впервые она проявила волнение. Она сама это заметила. И конечно, чтобы превозмочь его, подошла к выключателю и зажгла свет.
Лампа с желтым шелковым абажуром освещала на полу только круг диаметром примерно в два метра.
— Я должен сначала задать вам один вопрос! — сказал Мегрэ. — Кто дал деньги? Нужно было действовать быстро, собрать эту сумму в несколько минут. Банк был закрыт. Вряд ли вы держите большие деньги дома. У вас нет телефона…
Минуты текли медленно. Над ними нависло тяжелое молчание.
И Мегрэ продолжал вдыхать эту спокойную атмосферу мещанской среды. Внизу угадывались тихие голоса. Доктор Ван де Веерт протянул к камину свои короткие ножки. Жозеф и Маргарита молча смотрели друг на друга, Машер, вероятно, терял терпение, а мадам Питерс взялась за какое-нибудь шитье или подливала в рюмки можжевеловую водку.
А комиссар все еще смотрел в светлые глаза Анны, которая наконец проговорила:
— Маргарита…
— У нее были деньги дома?
— Деньги и ценные бумаги. Она сама распоряжается той частью состояния, которая досталась ей от матери.