— Мы завладеем миром!
В такие моменты Герцогиня принимала его за сумасшедшего. Он свихнулся! Завладеем миром! Ее мотивы были проще и… циничнее.
— Я не желаю ничего терять. Ничего! По неопытности я ошибалась, это позади. Настала пора вернуть себе былое величие. Оно было, я не сомневаюсь! Когда я выбирала себе имя для Интернета, на ум пришло слово Герцогиня.
— Называть тебя так — весьма приятно, — признался Войтовский. — Хорошо, что люди придумали компьютерную сеть.
— Удобно. Особенно для желающих быть инкогнито.
— И все же… где ты взяла раритеты?
— Я осуществляю посредничество, — уклончиво ответила она. — Почему ты такой зануда? Иногда информация может стоить жизни. Видишь, мне необходимо скрываться? Хочешь разделить мою участь?
Он хотел, очень. Но промолчал.
— Достаточно того, что я прячусь, — с улыбкой прошептала она, приникая к нему всем телом. — Мы не можем позволить обмануть себя. Один из нас должен быть вне подозрений.
«Каких подозрений?» — чуть не спросил Леонард: вовремя прикусил язык. Боялся спугнуть Герцогиню. Она что-то почувствовала, резко отстранилась.
— Ладно, пойдем прогуляемся. Возьми зонт.
Евпатория зимой, в снегу, казалась пустынной и будила воспоминания о несуществующем. Блеклая зелень низкорослых крымских сосен и туй приобрела серебристый оттенок. Молчали фонтаны, не горели огни маленьких кафе, тротуары были мокры, аллеи и парки безлюдны. Море с шумом набегало на песок пляжей, где одиноко возвышались грибки и голые конструкции навесов, напоминающие обглоданные ветром скелеты.
Небо хмурилось. Белая мгла заволокла горизонт, и море слилось с небом. Дул ветер, от воды тянуло солоноватой прохладой, водорослями и йодом.
Леонард и Герцогиня остановились на набережной. Множество птиц качались на волнах у самых каменных ступеней, в которые легко ударялось, плескалось море. Лебеди брали хлеб почти из рук; уточки ныряли за размокшими кусками булки под воду; чайки гонялись за более проворными нырками, отбирая у них угощение.
Рядом с яхт-клубом стояли на берегу яхты, гордо задрав вверх носы.
— Хочешь покататься? — спросил Войтовский.
Она отрицательно покачала головой.
— Не сейчас, летом.
— Я подумаю, — без улыбки ответила Герцогиня. — Пойдем куда-нибудь, перекусим.
Они зашли в уютный подвальчик, где подавали блюда восточной кухни. Леонард выбрал себе и ей шашлык, жареные мидии и лаваш, заказал красного вина. За едой он спросил:
— Ты ни о чем не жалеешь?
Женщина подняла на него аккуратно подкрашенные глаза.
— Пока не знаю. Я еще не все закончила.
Москва
— По крайней мере, теперь ясно, что Марина жива, — сказала Ева.