— Судя по деяниям, у них с мозгами не все в порядке, — заключил Всеслав. — А кто они друг другу? Знакомые, друзья, родственники?
— Братья! Правда, сводные — по матери. Плашкин и Ремизов, ранее не судимые, не привлекались, ни по каким делам не проходили, в детстве на учете не стояли. Нормально учились, и мамаша у них не алкоголичка, не бомжиха — повар по профессии. Трудяга, только вот деток вырастила не приведи господи! Откуда у пацанов такие наклонности взялись?
— Значит, отцы разные? Может, плохая наследственность?
— У обоих? Сам же говоришь, отцы разные, — выходит, и гены отличаются. Мамаша на двух работах пашет, про сыновей ничего не знает, думает, они на заработки подались, в Сибирь куда-то. Ждет писем! Обещали, когда устроятся, к себе вызовут. Она поверила. Жалко тетку!
— Быстро вы все выяснили.
Майор аккуратно стряхнул с кончика сигары пепел, усмехнулся.
— Их столько искали, столько шишек за них получили, что ребята землю роют. Заставлять никого не надо, все бегают, аж подошвы горят.
— А девица к братьям как прибилась?
— Детдомовская она. Познакомились в пивнушке — без работы болталась, посуду мыла в забегаловках, бутылки собирала. Они на нее глаз и положили. Жила сначала с Ремизовым… это Волосатый, а потом и Плашкину не стала отказывать. Групповуха! Шведская семья, блин!
Смирнов открыл было рот, но бывший сослуживец предугадал вопрос.
— Нет, в Шахтах не бывала, я проверил. Местная она… москвичка, выросла в детском доме семейного типа. Как закончила школу, ушла бродяжить… Родители сначала пытались вразумить девочку, а потом махнули рукой. Горбатого могила исправит. Она и совратила братьев, и на худое дело подбила, и к культу Молоха приобщила. Главарь!
— Сама призналась?
— С величайшим удовольствием! Все трое совершенно ни в чем не раскаиваются, наоборот, гордятся содеянным. Они будто не понимают, что отвечать придется по полной программе. Попутно мы распространителей наркоты прищучили, неких Елку и Узбека. Платон Елкин изредка снабжал девицу зельем, от него она и про «Молох» узнала. Посмотрела — понравилось, захватило зрелище! Говорит, она сразу родство ощутила с финикийским богом. Тогда-то в ее кудрявую головку и пришла мысль убивать женщин и лица им резать. Якобы Молох-Ваал нуждается в жертвах, желательно человеческих: он кровь любит, уродство всякое, вакхическое неистовство! Он этой энергией питается.
— Как-как?
— Вакхическое неистовство! — с чувством повторил майор. — Слыхал про такое?
«Друид, — подумал Всеслав. — Он и есть Платон Елкин. Допрыгался».
— Братья тоже зелье употребляли? — задал вопрос сыщик.