Леонард Казимирович прибег к старым связям и занялся заграничным паспортом для Герцогини. Задыхаясь от нетерпения, он открыл документ, пробежал глазами данные, фамилия, имя, год и место рождения, где выдан — они ничего существенного не сказали ему. Немного удивили, пожалуй.
— Так вот как тебя зовут, — пробормотал он, разглядывая фотографию.
Лицо молодое, без краски, прическа обыкновенная. Как меняют людей годы, обстоятельства, деньги!
Там, куда обратился Войтовский, взялись сделать паспорт в течение трех дней, назвали сумму. Он молча заплатил. Опять подумал, что российская глубинка не в пример лучше любой заграницы: заберешься в какую-нибудь Чалдонку или Усть-Нюкжу, затаишься — вовек не сыщут.
— Однако что же мы станем делать в Чалдонке? — вздохнул Леонард. — Что мы вообще собираемся делать? Как жить? И возможно ли в нашем положении надежно скрыться?
Терзаемый тревожными мыслями, он вернулся домой, сел в свое любимое кресло перед зеркалом, закурил сигару, чувствуя себя уже не жителем Москвы, не канадским бизнесменом, не Леонардом Войтовским, потомком шляхетного польского рода, а беглецом, по пятам которого следует неведомый, страшный враг.
— Может быть, я все это вообразил? — пытался он уговорить себя. — Кому я нужен? Кому нужна она, Герцогиня? Или как мне называть ее теперь?
Она ворвалась, громыхнув дверями, вся пышущая жаром и одновременно холодная с мороза, дыша свежестью нового снега, духами, прошла в сапогах в кабинет, бросила ему на колени шубку.
— Едем! Сегодня же, сейчас же! Собирайся.
Войтовский опешил и… немного струхнул. Что-то случилось?
— Мы не можем, — мягко сказал он, обращаясь к ней по имени, и взял ее горячую руку в свою. — Твой заграничный паспорт не готов. Ты же сама просила! Я заберу его только послезавтра.
Войтовский впервые назвал ее по имени, она пропустила это мимо ушей, огорченная его словами. Паспорт! Ну, конечно же! Придется пару дней потерпеть.
— Если документа нет, тогда едем в твою глубинку…
— В Чалдонку? — пошутил он. — Успеем. Надо забрать паспорт. Вдруг пригодится?
— А если не успеем?
Смирнов уже четверть часа стоял под горячим душем, прислушиваясь к ноющей боли в голове. Он сбрасывал с себя усталость, недомогание и лень. Развязка дела, которое он расследовал, приближалась, так что отлежаться, без спешки привести мысли и тело в порядок не удастся. Медлить нельзя. Похоже, события развиваются стремительно.
Посещение Старицы и Рыбного открыло ему глаза на некоторые факты.
Его падение с кручи никакая не случайность и не оплошность неопытного исследователя обрывистых речных берегов в непогоду. Да, он мог поскользнуться… но его толкнули в спину, явно! Тут нет сомнений. Нападавший надеялся, что приезжий либо сломает себе шею, либо разобьет голову, — видимо, тот был неплохо осведомлен и о засыпанных снегом скальных выступах, и об узких, опасных зимой террасах. Значит, скорее всего, он местный.