— Женечка! — с еще большей радостью.
— Неужели узнали? — Северин послал ответную улыбку, невольно заражаясь веселым настроением собеседника.
— Узнал, конечно узнал! Рад вас слышать, рад, что не забыли старика. Впрочем, нет, что я говорю! Негодую, что забыли! Столько лет не звонили, не навещали. Хотя я понимаю… Теперь-то уж меня никто не навещает. Я ведь теперь один остался, если вы не знаете, скоро уж два года, — голос погрустнел.
— Не знал, сочувствую, — Северину не пришлось изображать сочувствие, оно было искренним, — хорошая женщина была Вера Васильевна.
— Прекрасная! Вас все вспоминала, жалела, что так все нескладно вышло. Ну, это дело прошлое. Заехали бы как-нибудь к старику!
— В любое удобное для вас время! Хоть сейчас.
— Ловлю на слове. Жду с нетерпением.
— Через два часа буду.
Северин подошел к ксероксу, заложил туда исчерканный листок, нажал кнопку. Копия выползла из аппарата, в ее шуршании явственно слышалась радость оттого, что она попадет в руки специалисту. Северин нажал кнопку еще раз. Второй листок выполз с ироничным шепотом: «Это ты себе, что ли? Тебе-то это зачем?»
«Шалите», — усмехнулся Северин и, памятуя утреннее, положил близнецов в портфель. Затем, подумав, добавил к ним найденное утром перо.
Пришлось сделать крюк. Сначала на машине к дому, на Комсомольский проспект, а уж потом на метро на Сокол. Потому что содержимое портфеля пополнилось полулитровой бутылкой «Арарата» — Северин знал пристрастия старика и, полагая, что тому нечасто выпадает такая оказия, хотел его немного побаловать. Ну и себя, конечно, тоже.
С Семеном Михайловичем Биркиным Северин познакомился больше десяти лет назад через свою «бывшую», которая работала у жены Биркина, Веры Васильевны. Незадолго до этого в семье Биркиных произошло ужасное несчастье — в автокатастрофе погибли их единственная дочь с мужем, и они остались одни с внучкой на руках. Северину иногда казалось, что старики привечали их потому, что они чем-то напоминали им погибших детей, если не внешностью, то хотя бы возрастом.
Как бы то ни было, он любил бывать в их доме. Биркин был интереснейшим собеседником и прекрасным рассказчиком, нашедшим в Северине благодарного слушателя. Иногда Биркина заносило, сорок лет службы в Конторе способны наложить отпечаток на самого продвинутого интеллектуала, но ведь и Северин служил неподалеку, так что некоторые высказывания Биркина, возмущавшие «истинных демократов», он спокойно пропускал мимо ушей, а какие-то встречал полнейшим одобрение и сочувствием.
Идиллию крепких мужских отношений нарушили, как водится, женщины. Нет, Вера Васильевна была здесь ни при чем, все «бывшая» — она как раз озаботилась приобретением именно этого статуса. Ей надоело нищенское, по ее определению, существование, одинокие вечера, а иногда и ночи, испорченные выходные. Что еще им там надоедает, попробовал припомнить Северин и махнул рукой — не суть! Половина его коллег через это прошла, другая не строила иллюзий на будущее. Плюс отсутствие детей, не по его, кстати, вине, это все ускорило. Но не облегчило.