— Что-то я не помню в той тройке собирателей, — произнес Пименов, рассматривая собеседника.
Борис Яковлевич склонил голову к плечу и смешно наморщил лоб, отчего брови у него уехали вверх и лицо приобрело совершенно ухарское выражение.
— Так и не было его там — собирателя, — ответил он неторопливо, не скрывая иронии, но не ядовитой, а добродушной, вызванной некоторым превосходством более интеллектуального партнера над менее интеллектуальным. Так говорят преподаватели с нерадивыми, но неглупыми учениками. — В то время собиратели встречались, но в нашей истории он не появлялся.
— Неужели? — спросил Пименов, не скрывая недоверия. — Китайский гангстер? Вы?!
— А что вас, собственно говоря, удивляет? И почему китайский?! Я что, должен быть похож на Бармалея? — деланно возмутился старик, пряча улыбку под веками. — Алексей Александрович, вы меня удивляете! Откуда такие предрассудки у зрелого человека? Вы «Бригаду» смотрели? Меняются времена, меняются и лица! Даже обидно, честное слово! Я, кстати, и негоцианта подходящего знаю. Банкира одного питерского, сбрендившего на старине, кладах и сокровищах…
— Борис Яковлевич, — сказал Пименов серьезно, вцепившись глазами в ускользающий взгляд антиквара. — Давайте-ка начистоту, а? Что вы хотите? Карту?
— Начистоту? — переспросил старик уже без тени смешливости в голосе. — Ну что ж, давайте начистоту, друг мой! Лет двадцать назад наш разговор давно бы закончился, можете не сомневаться! И закончился бы трагично для вас. Верите?
Пименов посмотрел в темные провалы его глазниц, на дне которых поблескивала живая ртуть взгляда, и молча кивнул.
— Вот и хорошо, — продолжил Борис Яковлевич, скаля крупные желтоватые зубы. — И правильно, что верите. Но я постарел. И поумнел. И научился не быть максималистом там, где можно поделиться прибылью без особого ущерба для себя. Мне все нажитое до конца жизни не потратить, а детей, как сами понимаете, у меня нет… Мне не нужна карта. Хотите, я вас удивлю?
— Попробуйте, — сказал Пименов и подумал, что собеседник почему-то врет.
Хомяк говорил, что питерский антиквар помешан на своей дочери. К чему было скрывать от малознакомого человека сам факт ее существования? Та самая паранойя?
— Как ни странно, мне в этой истории интересна слава первооткрывателя.
— Если она будет, — с сомнением в голосе произнес гость.
— Если она будет, — согласился старик. — Но если она будет, то именно она мой главный приз. В этой истории материальная часть наиболее интересна именно вам, Алексей Александрович. И частично, думаю, совсем чуть-чуть, интересна Индиане Джонсу!