Пока что с сумками ходили исключительно к Владимиру Анатольевичу. Сумки были большие, «челночные», в сине-красный квадрат, заполненные по самый верх тугими банковскими упаковками. Вот с такой сумой Кущ вполне мог пойти по миру и осесть благополучно, где понравится. Это Губатый себе хорошо представлял. А представить Владимира Анатольевича с реальной сумой, сурком или обезьянкой, приносящей счастливый билетик, — затруднялся.
— Значит, все у жены?
— Отож…
— А ты — «голый и босый»?
— Ага. Сирота я…
— Эх, надо было жениться! — сказал Пименов, словив конец швартового, который ловко метнула ему Изотова. — Это я просчитался!
— Ну, — заметил резонно Кущ. — Жена — это тоже не только ценный мех… И просчитался ты, Пима, не только с женитьбой. Я ж не отстану. Не от жадности не отстану, от любопытства. Как это так? Во вверенной мне акватории…
— Да на здоровье! — проговорил Губатый с улыбкой, подавая Ельцову руку. — Нам то что? Чаще будем видеться! Не знаю, как ты, а я тебя всегда рад видеть!
Последнюю фразу бледнеющий на глазах Ельцов расслышал.
— И я рад! — провозгласил он, стараясь устоять на палубе на широко расставленных ногах, хотя качки, как таковой, не было. «Тайну» болтало чуть-чуть, и ветер, похоже, усиливаться не собирался. — Вовка! Как ты?
«Ну-ка, поворотись, сынку! Какой ты большой стал! — подумалось Губатому. — Прям встреча на Эльбе! Интересно, что ему Ленка сказала?»
Он занайтовил «резинку» вторым тросом и подал Изотовой руку, но та взлетела на палубу, едва коснувшись его ладони. Пименов посторонился, пропуская Ленку, а она, проходя мимо, ловкая, гибкая, в облепившей тело мокрой футболке, через ткань которой просвечивали темные круги сосков, ухватила его за пах, неожиданно сильно, но не больно. И подмигнула с улыбочкой.
Губатый невольно оглянулся, но Олег с Кущем все еще хлопали друг друга по плечам, выказывая бурную радость от нежданной встречи. Насколько Пименов мог вспомнить, в школе Ельцов с Вовочкой, будущим Владимиром Анатольевичем, дружбу не водили. А тут — поди ж ты!
— Я переоденусь, мальчики! — сказала Изотова.
И, мелькнув крепким задом, скрылась в каюте.
«И что Ельцов сказал Ленке? — задал себе вопрос Леха, стараясь не встретиться с Олегом глазами. — Интересно, что мужья говорят в таких случаях? Как тебе не стыдно? Или — как ты могла? Или — ты что, трахалась с этим животным? Ведь что-то говорят? Наверное, что-то обидное, злое. И в морду могут дать. И зарезать, не дай Бог, могут. И необязательно при этом любят изменщицу, скорее уж просто защищают свою территорию. Ну, не мог Кузя не видеть, как она уже неделю мне подставляется! Он слепой, глухой? Или влюблен в нее до беспамятства — так нет. И умысел, если это умысел, мне непонятен. Я понимаю, нашли мы что-то — вот тогда Ленкино самопожертвование имело бы смысл. Но мы ничего не нашли, и не найдем, очевидно».