— Опиши место.
— Бухта, как бухта. Таких на побережье полно, но особенность есть. Справа скала, как волнорез — низкая, длинная и в море уходит. А слева — громадная, как причальная стенка. Высокая такая.
— Твою мать! — громко сказал Губатый. — Твою бога душу мать!
Он вскочил.
— Еще раз!
— Что еще раз? — переспросила Ленка.
— Какая скала слева?
Ельцов уткнулся носом в бумаги.
— Слева — высокая, как причальная стенка.
— А справа?
— Низкая. Как волнорез.
— А тут что?
— Да брось ты, Пима, орать, — сказала Изотова с раздражением. — Ты что — самый умный, да? Мы это уже тысячу раз перечитывали…
— Точно, — подтвердил Ельцов. — Как минимум. Я сейчас это читал, чтобы ты еще раз про корму услышал. Тут дальше Бирюков говорит, что каюта Чердынцева, где стоял сейф, располагалась ближе к юту.
— Ну, и хорошо, что читал, знаток ты наш… — сказал Губатый, мысленно просчитывая, насколько существенной может быть ошибка. — И я не сразу понял. Как ты бухту вычислял? По этим скалам?
— Да, — подтвердил Ельцов. — И по могиле Чердынцева. И по расщелине, по которой Бирюков наверх выбрался.
— Ошибся ты, — сказал Пименов просто и снова уселся. — Ошибся, Олег. Как ты привязался?
— По бумаге, естественно!
— Но смотря со стороны моря?
— Ну, да! А как иначе? — удивился Ельцов.
— Когда Бирюков увидел бухту?
— Утром, — быстро проговорила Изотова. — Ночью он ее видеть не мог никак. Темно.
— А где был Бирюков утром?
— На берегу, в чем вопрос? — сказала Изотова. — Но он же моряк.
— Моряк? Он сам говорит, что не моряк, — возразил Губатый. — Плюс к этому он впервые видит бухту именно с берега. И говорит на допросе, что справа у него низкая, как волнорез скала, а слева высокая, как причальная стенка. А у нас? У нас — все наоборот. И могилу Чердынцева ты не нашел. Ты только предполагаешь, что она где-то здесь, под завалом, но ты не нашел ни белый валун, ни крест, а крест, если судить по вашим словам, массивный, из двух шпангоутов.
Ельцов и Ленка переглянулись.
— Другая бухта? — спросила Ленка. Даже не спросила, а, скорее, утвердительно сказала.
— Боюсь, что да… — ответил Губатый. — Но это некритично.
— Ты уж объясни нам, сирым, — сказал Ельцов с плохо скрываемым раздражением, — что значит некритично? Загадками соизволите говорить?
— Некритично означает «похер», — пояснил Пименов. — Это соседняя бухта, никуда перебазироваться не надо, и это новость, внушающая оптимизм. А вторая новость плохая, превращающая нашу экспедицию в прогулку бессмысленную и дорогостоящую… Лена, ты помнишь, что у нас там за рельеф? Правильно! Если корма «Ноты» легла на грунт там — это трындец, потому что там такой свал, что только под скалой больше тридцатки, а в десяти метрах дальше — все пятьдесят…