— А ты, значит, про смерть вспоминал?
— Не-а. Я о ней не вспоминал, она обо мне вспоминала. Закрою глаза и вижу, как скала на меня летит или я на скалу, не разобрать. А потом — удар.
Он хмыкнул.
— Знаешь, сколько раз я перевернулся?
Она покачала головой — горящая сигарета в зубах Ленки мотнулась туда-сюда и оставила сверкающий росчерк на его роговице.
— Три. Полных три раза. Но сознания не потерял. Я позже его потерял, когда меня в больницу везли. А так — лежу возле тачки и слушаю, как журчит бензин. И как кровь моя вытекает. Я дышу, словно резиновый ежик, вижу свое ребро, из бока торчащее, и с каждым выдохом пузырь возле него вздувается и — хлоп! Надуется — и хлоп!
— Ты бухой был?
— В грязь. Догоняться ехал.
— Поперло.
— Ну, как тебе сказать…
— А как не говори — повезло!
— Повезло не потому, что жив остался, Ленка, а потому, что шанс дали другую жизнь прожить. Иначе бы я через полгода подох. Или замерз бы под забором, или опять разбился бы, или утонул бы.
— Значит, братец, у каждого свой костыль… — констатировала Изотова. — Ты сам у себя работаешь, а я — слабая женщина — заимствую, где получается. Осторожнее!
Скала выплыла из темноты и нависла над ними. В дрожащем свете крупных, как орехи, звезд берег был не виден, но верхняя кромка обрыва все же просматривалась: звездная россыпь исчезала, провалившись в тень.
Они прошли до самой кромки прибоя, почти касаясь скалы бортом. Изотова подсвечивала фонариком, от его света по замшелым, погруженным в зеленовато-синюю воду валунам бегали мелкие, как пруссаки, крабы. Несколько раз возле лодки хлюпнуло — в бухте резвилась стая кефали.
Берег здесь тоже осыпался, но не так сильно, как в соседней бухте, где у костра, скалясь на огонь, сидел окостеневший от злобы Ельцов. От оползня подпорную стенку защищало вкрапление грязно-белого, похожего на мрамор, камня, в котором от луча фонаря вспыхивали веселые искорки. И расщелина, уводящая по тропе наверх, обнаружилась, только даже ночью было видно, что выше пяти метров по ней не подняться, ее забило камнепадом, и чудовищная сила вогнала скальные обломки в природный лаз.
— Пока все совпадает, — сказала Изотова.
— Там тоже все совпадало, — резонно заметил Губатый. — Подай-ка мне кусок ветоши, он под банкой, в рундучке. Сооружу-ка я факел, Елена Прекрасная, чтобы мы с тобой кое-что поискали. Что там было у твоей старушки про белый валун?
— Что он располагался под скальной стенкой…
— Слева или справа?
— Слева.
— Вот видишь! Матрос этот и карту рисовал, как моряк, и ориентиры давал по-другому!
— Большой валун, два человеческих роста в высоту, похожий на черепаху…