— Было, — честно признался Костя.
— Ефросинья Викентьевна, ты была свидетелем?
— Была.
— Вот. А теперь ты жалеешь глоток шампанского…
— Хорош глоток, — засмеялся Аркадий. — Она ведь целый ящик требует…
— Я девушка интеллигентная, умственная, я и на пол-ящика согласна… — потупила взор Нюра.
— Нюрка, иди кофе варить, — сурово приказал Костя. — Ефросинья Викентьевна, ты убирай со стола, а мы с тобой, Аркадий, будем в шахматы играть.
— А мне что прикажете делать? — высокомерно спросила тетя Тома.
— А вы с Викентием займитесь. Бабушки и дети всегда находят общий язык.
— Викентий, — спросила тетя Тома, — хочешь, я с тобой по-французски поговорю?
— Я спать хочу, — ответил Вика. Глаза у него и впрямь смыкались.
— Дети, конечно, не моя стихия, — проворчала тетя Тома, — но надо обучаться. Пошли ко мне: на диван уложу.
Вика, конечно, предпочел бы, чтоб его отнесли на руках, но просить об этом величественную тетю Тому не решился. На заплетающихся ногах он кое-как добрался до дивана и тотчас же уснул.
Когда посуда была вымыта и убрана, кофе выпит, Викентий выспался и все досыта наговорились и нахохотались, Кузьмичевы пошли домой. Ефросинья Викентьевна испытывала приятную леность от длинного бездельного дня. Ей нечасто удавалось устроить подобную передышку. И за сегодняшнюю она завтра будет должна заплатить достаточно напряженным днем: стирка накопившегося за неделю белья, покупка продуктов, приготовление обеда. Кроме того, надо привести в порядок одежонки Вики, которые на нем прямо-таки горят. Короче говоря, завтра ей предстояло сделать по дому все то, что обычно она делала за два дня — субботу и воскресенье.
* * *
— Итак, что мы имеем? — спросил полковник Королев. — Что мы знаем о личности Варфоломеева? Рассказывай, Валентин, что привез из Архангельска.
— Варфоломеев и сослуживцами и знакомыми характеризуется очень хорошо, — сообщил Петров. — Холостяк уже много лет. Из родных у него была только сестра, жила в Ленинграде, но год назад умерла. Он ездил на похороны. Злые языки говорили, что она оставила ему богатое наследство, потому что в Ленинград он уехал с портфелем, а вернулся с двумя большими чемоданами.
— Интересно! — оживилась Ефросинья Викентьевна. — А что было в этих чемоданах, злые языки не говорили?
— Говорили! — весело отозвался Петров. — Говорили, что там были книги и посуда.
— Квартиру осматривал? — деловито спросила Ефросинья Викентьевна.
— Осматривал.
— Ну и что?
— Обыкновенная холостяцкая квартира… Ничего особенного.
— А книги эти, посуда, что из Ленинграда, — это есть?
— Ну откуда я знаю, что из Ленинграда, а что не из Ленинграда.