— Тут тепло. Меня скоро отпустят домой. Как Вика?
— Он у тети Томы, — мрачно сообщила Ефросинья.
— Представляю, как она его балует, — засмеялся Аркадий.
— Не то слово. Сейчас звонили, сообщили, что жарят гуся. С яблоками.
— Ого! Красиво жить не запретишь! На таких харчах он еще толще станет.
— Я просила тетю Тому не перекармливать его. Но разве ее убедишь?.. Она считает, что дети должны питаться. И это основная их функция на земле.
— Сама-то ты как?
— Как-как! — сварливо сказала Ефросинья Викентьевна. — У меня квартирная кража, и я в полной запарке. Если б не тетя Тома, я б пропала. Но я сегодня обязательно приеду к тебе.
— А вот это лишнее. Не трать время. Здесь все свои. Меня лечат, кормят, поят и жалеют.
— И больше всех Шуваева. Да? — быстро спросила Ефросинья, вспомнив утренний разговор с тетей Томой.
— Не ревнуй, пожалуйста!
— Я? Ревновать! — фыркнула Ефросинья Викентьевна.
— Ну и прекрасно, — тон Аркадия вдруг стал сухим.
— Ты обиделся?
— Ничуть. Знаешь, я сейчас изучаю жизнь клиники с точки зрения не врача, а больного.
— Привилегированного больного, — поправила Ефросинья Викентьевна, любившая точность.
— Неважно. Я сделал массу интересных выводов.
— Что уж такого ты там вывел за несколько часов?
— Потом расскажу. Как, кстати, котенок?
— Котенок?
— Ну, Ефросинья! — с упреком сказал Аркадий. — Ты хоть покормила его?
— Он не просил, а я забыла. Вчера из-за тебя расстроилась.
— Он же живое существо и тоже, между прочим, заботы требует.
Ефросинья Викентьевна растерянно молчала. Когда Аркадий с Викой подобрали на улице котенка и принесли его домой, она была категорически против. Но они ее уговорили. Правда, Ефросинья Викентьевна поставила условие: «Котенок ваш, вы за ним и ухаживайте». Аркадий сам покупал ему рыбу, сам варил, что, в общем-то, было против правил, введенных Ефросиньей Викентьевной и существовавших в семье. А по этим правилам кухонная плита безраздельно принадлежала ей: приготовлением пищи занималась только она. А Аркадий мыл посуду. К грязным тарелкам Ефросинья не притрагивалась.
Но, как бы то ни было, сейчас она чувствовала себя виноватой: как это она забыла о котенке? Впрочем, животные отлично знают, кто их любит, и, вероятно, потому котенок не показывался ей на глаза и ничего не просил у нее.
— Прости, Аркадий, — сказала Ефросинья, — что я наделала! Он не помрет с голоду?
— Ну этого, конечно, не случится. Я вчера ему целую тарелку рыбы наложил.
— Может, он мышку поймает?
— Какую еще мышку? — удивился Аркадий. — Откуда у нас в доме мыши?
— Соседка говорила, что у нее водятся.