— Меня зовут Ефросинья Викентьевна, — сказала Кузьмичева. — Я слушаю вас.
— Очень неприятная история, — заговорила Ирина. — Когда мой муж был у вас… В общем, он ничего не знал. Дело в том, что я потеряла ключ от квартиры Ольги Игнатьевны.
— Когда?
— Еще весной.
— Как же это случилось? — спросила Кузьмичева.
— Ольге Игнатьевне после операции нельзя поднимать тяжелое. И поэтому овощи — ну картошку, капусту и всякое такое — покупает им Антон. Мой муж… Вот. А тут получилось так, что он был очень занят, а у меня времени свободного больше. И я сказала, что все куплю, чтоб он не беспокоился. Вообще я никогда без них в квартиру не хожу. Но тут как-то получилось… я не помню. Короче, Антон сказал, чтоб я взяла ключ. Но Ольга Игнатьевна, к счастью, была дома, и я даже не воспользовалась им. В тот день я ничего не заметила. И на другой, кажется, тоже… А потом вспомнила, а ключа в кармане не оказалось.
— Вы сказали об этом мужу?
— В том-то и дело, что нет. Мы как раз поссорились. Я думала, Виталий Витальевич, это отец Антона, вернется из экспедиции, я все расскажу ему, он сделает дубль. Он ко мне хорошо относится.
— Где же вы его потеряли?
— Не знаю. Мне кажется, что, когда я входила в метро и вынимала из кармана пятак, он лежал там. А может, и ошиблась.
— Если вы были в ссоре с мужем, то почему же свекрови не сказали?
— Я знаю, что я виновата. Но я не могла. Она меня терпеть не может. И она и сестра Антона. Они ждут не дождутся, когда мы разведемся.
— Почему?
— Да, в общем-то, они правы. — Ирина закурила новую сигарету. — Я неудачница. Я старше его. Ребенка не родила. Почти ничего не зарабатываю.
— Почему?
— Кропаю стихи. — Ирина горько вздохнула. — Думала, у меня есть талант. А на поверку — бездарь. Перебивалась литконсультациями. А это сорок — пятьдесят рублей. На хлеб и сигареты.
Только сейчас Кузьмичева увидела, что Ирина курит самые дешевые сигареты. То, что рассказывала Ирина, не имело пока к делу ни малейшего отношения, но ей, вероятно, надо было выговориться. И Ефросинья Викентьевна терпеливо слушала.
— Живем в основном на зарплату Антона. А она не так уж велика — сто восемьдесят. Он редактор в техническом издательстве. Еще я иногда вяжу, если кто-нибудь закажет. Я хорошо вяжу. Но это редкий заработок. Антон раньше верил в меня. А теперь, по-моему, не верит уже. Но сейчас я нашла место, на днях начну работать.
— Где же? — спросила Ефросинья Викентьевна.
— Уборщицей, — с вызовом сказала Ирина. — В редакцию куда-нибудь мне не удалось устроиться. — Ирина снова тяжело вздохнула, а потом вдруг спросила удивленно: — Господи, зачем я все это вам рассказываю?.. Но у вас какие-то удивительные… какие-то родные глаза.