— Что-то у вас очень вид озадаченный, — сказал Королев, увидев входящих к нему в кабинет Ефросинью Викентьевну и Петрова. Он взял сигару, хотел раскурить, но, поймав умоляющий взгляд Ефросиньи Викентьевны, положил обратно на стол, достал из пачки сигарету. — Придется тебе все-таки подарить противогаз, чтоб не лишала меня маленьких старческих радостей, — проворчал он.
— Можно подумать, что я день и ночь у вас в кабинете просиживаю. Курите на здоровье, когда меня нет, — сказала Кузьмичева. Помолчав, добавила: — Гнедков по фотографии опознал Владимира Шарова, парикмахера.
— Не ошибся? Все же он из окна его видел.
— А он дядька дотошный. Бывший разведчик. Не поленился и по моей просьбе возле парикмахерской утром погулял, когда народ на работу шел. И узнал Шарова.
— У парикмахерской он был до того, как фотографии видел, или после?
— До того. Но это еще ничего не значит. Допустим, Шаров вышел из подъезда с портфелем. Это ни о чем не говорит. Он скажет: был у любимой девушки.
— А билет в третью зону? — спросил Королев. — Родственницу-то в Переделкино установили?
— Пока нет. В общем, кроме билета, ничего нет. И главное, никак не могу понять, зачем Русакова в это ввязалась. Никаких причин не вижу. Если б ей за это дали билет в Париж, тогда б еще поняла.
— А может, обещали, — заметил Петров.
— Кто? Парикмахер Шаров? Он еще не консульское управление.
Светловолосая девушка в комбинезоне из блестящей материи сидела напротив Кузьмичевой. Глядела чуть испуганно, но пыталась улыбаться. Правой рукой она теребила кольцо на пальце левой.
— Вы Русакова Марьяна Александровна? — спросила Кузьмичева.
Марьяна кивнула.
— Вы знакомы с Курдюмовой Галиной?
Марьяна опять кивнула.
— Знакомы?
— Мы учились вместе в школе.
— Часто видитесь?
— Относительно.
— А Назарову Александру Степановну знаете? Это ее соседка.
— Да, знакомы, — тихо проговорила Марьяна.
— А зачем вы брали у нее ключ от квартиры Рогожиных?
— Я не брала.
— Брали и передали его Владимиру Шарову.
— Я ничего не брала.
Кузьмичева смотрела на девушку, ей было, скорее, даже жаль ее. Она все еще не могла понять: зачем она пошла на преступление?
— Пятого сентября утром к вам приходил Шаров?
— Не знаю. Я в это время была на работе.
— Вы действительно были на работе, но в начале одиннадцатого он выходил из вашего подъезда с большим портфелем.
Марьяна пожала плечами.
— Не знаю. Можно мне закурить?
— Нет, — сказала Кузьмичева. — Я не терплю табачный дым. — Про себя подумала: «А она более крепкий орешек, чем я предполагала. Но ведь действительно фактов у меня маловато». — Марьяна Александровна, вы предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний. Зачем же вы говорите неправду? Ведь вы принимали участие в ограблении квартиры.