Трое сидели у костра, трое спали. Один из них, пошатываясь, направился к ближайшим кустам справить малую нужду. Вернувшись, нетвердой походкой он подошел к спящим на подстилках сменщикам и пнул ближайшего, заплетающимся языком обозвав того бездельником. Раздраженно бурча и непрерывно ругаясь, разбуженный поднялся на ноги, а пьяный служака упал на его место и тут же захрапел.
«Пост сдал – пост принял», – с иронией усмехнулся Калин, сидя на ветке, подражая большой сове.
Поминая недобрым словом начальство, которое пытается создать перед Светлейшим видимость своей полезности и, наверное, для этого посылает простых служак в ссылки к черту на кулички, заставляя сидеть в бесполезных засадах, сонный и злой парень уселся рядом с товарищами на валежину. Ему сунули кувшин с пойлом. Он долго пил. Калин разглядел в свете костра, как влага бежит по его подбородку, капая на светлую рубаху. Весь доспех лежал неряшливой кучей в центре стана, что говорило о полном отсутствии дисциплины. Как они собирались в случае тревоги быстро найти то, что принадлежало им, оставалось загадкой. Сидеть без движения в неудобной позе мальчику наскучило. Иногда он поглядывал на Гоблу, который полз ужом в высокой траве к одиноко стоящей у дорожной обочины арбе с бочками.
– Видимо, конфискованное, а может, и честно прикатили с собой, – оспорил Калин свои же предположения шепотом, на что недалеко сидящий Гриня, усмехнувшись, заметил:
– Шавки императора и честность – вещи несовместимые.
Самой главной проблемой в данной ситуации являлись мары. Пока ветер дул с юга, диверсант оставался незамеченным, но направление могло резко смениться. Вот на этот случай и сидел мальчишка на ветке. Что бы ошарашить мар мыслеобразами и сбить их с толку, не дать напасть и растерзать Гоблу. На совсем худой исход операции «медвежья болезнь» Калину вручили плевательную трубку с сонными иглами, руководствуясь тем, что какой мальчишка не умеет пользоваться этим оружием. Гриня на этот же случай держал наготове свой лук. Остальные ребята рассредоточились, заняв удобные позиции. Добравшись до места, Гобла влил жижу из истолченных и разбавленных водой тел ночниц в откупоренную бочку. От костра поднялся один из служивых, держа в руках кувшин. Он направлялся к арбе за добавкой. Хуман застыл на месте, не имея возможности скрыться. Воин шагал, помахивая глиняной посудиной, зажав уголком рта травинку, мурлыча себе под нос незатейливую мелодию. Еще миг, и диверсант будет раскрыт. Калин стрельнул. Тонкая игла вонзилась в шею. Переживая, что от одной иглы парализатор подействует не слишком быстро, мальчишка следом запустил еще несколько штук. Парень, чертыхнувшись, хлопнул себя по месту «укуса» и в руку, а затем в ухо вонзились еще иглы. Имперец как стоял, так и упал вперед лицом. Гобла скользнул в траву, успев при этом захватить и иглы с нашпигованного вояки.