Перед глазами вновь встал город на закате с ошарашенными жителями. Друзья, семья. Калейдоскоп из картинок несся, сменяясь одна за другой, перемешивая воедино все три мира – три жизни…
– Просыпайся, лежебока, – послышался низкий баритон Кармана. – Я уже и звару приготовил.
Нос мальчика уловил пряный сладковатый аромат местного напитка, «работающего» как кофе. А слух – звук наливающейся в кружку жидкости.
– На вот, взбодрись, – и запах усилился.
Калин открыл один глаз. На полу перед носом стояла глиняная кружка. Такие обычно сиротскими называют за немалые размеры.
Карман уже сидел у огня и, жмурясь, цедил напиток.
– Красиво, да-а… – протянул он, мечтательно улыбаясь.
Калин огляделся, пытаясь понять, что именно дед имеет в виду, но так ничего красивого не найдя, вопросительно уставился на собеседника.
– Города ваши красивы. Ты уж прости старого, не в меру любопытного хумана за то, что вновь влез в твою голову, но пойми и меня тоже, когда еще такого, как ты, встретить получится? Мыслю, что никогда. А знаешь, у нас тут тоже есть прекрасное. Да-да, ты вот не улыбайся так. С вечерней пересменкой пойдешь сегодня на западный верхний пост и сам все увидишь.
– Что я должен там увидеть?
– Колотушка, – обратился Карман к кузнецу, проигнорировав вопрос мальчика, – Джогу скажи, пусть перед сменой ко мне подойдет.
* * *
Город Стекляшка, как называли его хуманы. С высоты птичьего полета выглядел он сколь печально, столь и прекрасно. Зафиксированные на века здания, частично разрушенные, местами полупрозрачные, таращили свои мертвые глазницы-окна. Пустынные улицы и ни единой травинки. Если бы не полное отсутствие растительности, наверное, не чувствовалась бы так смерть этого места – сама земля умерла, и Калин ощущал это кожей.
Мальчик стоял на краю крыши самого высокого здания в этом районе, горячий ветер дул ему в лицо, напоминая, что вокруг на многие и многие километры лишь выжженная пустыня. Солнце клонилось к закату. Именно ради этого момента его и привели на смотровую площадку. В сегодняшней смене дозорных дежурил Джогу – новый друг Лаки. Он и привел мальчика для того, чтобы показать, как сверкает их город на закате, какие зрелища он родит, и обещал, что увиденного мальчишка не забудет до последних дней своей жизни, какой бы долгой та ни была. Когда Калин увидел, кого привел Колотушка, то сильно удивился, что этот Джогу был совершенно трезв, ведь он видел, как они вместе с Лаки квасили еще с утра. Но вдаваться в расспросы на эту тему не стал, посчитав это пока ненужным.
– Эй, малой, иди-ка сюда, – позвал его один из ребят, стоящий у бортика на крыше. – Гляди, начинается, – указал куда-то вправо.