К примеру, если раньше мне в спину бросали только куски мела, ластики или бумажные снежки, то постепенно они начали переходить на более тяжелые и болезненные предметы. Их цель заключалась в том, чтобы заставить меня закричать. Я терпел изо всех сил, старался превозмочь боль, но иногда это было невозможно. Как в тот раз, когда в меня кинули металлическую точилку для карандашей. Ее запустили с такой силой, что мне показалось, будто в мою спину вонзили нож. А когда со всего размаха в меня бросили камнем, травма не заживала несколько дней. Учитель никогда не вмешивался в происходящее, по крайней мере, до того случая на уроке английского языка.
Занятия только начались, а я уже почувствовал удар бумажного комка о свою спину.
Смех остальных монстров и мгновенная тишина.
А затем еще один бумажный снежок. И снова смех сменился тишиной.
Затем что-то более тяжелое: кусок мела, который ударил меня прямо в шею, и это уже было больнее.
И смех. И несколько кусков мела подряд, много.
И через несколько минут…
– Ай! – вскрикнул я довольно громко.
В меня бросили что-то настолько острое, что на какой-то миг я подумал, будто это дротик, который, казалось, продолжает торчать у меня из спины.
– Что там происходит? – спросил преподаватель.
Но никто ничего не сказал. В классе стояла тишина.
И он продолжил писать на доске.
Рядом со мной валялась ручка с металлическим пером. Видимо, именно ее запустили мне в спину.
Думаю, в этот момент я впервые испытал действие осиного яда, поскольку дальше произошло то, что я не мог контролиров ать.
Я медленно наклонился, поднял ручку, обернулся и со всей силы запустил ее обратно в ММ.
Что-то во мне начало меняться: я решился противостоять ему, но это был не я сам – во мне говорила сила и ярость осы.
Но ММ увернулся от удар, и ручка угодила прямо в девчонку, которая сидела сразу за ним: в Бетти, его невесту.
– Ай-ай-ай! – закричала она нарочито громко.
Учитель остановил урок и подошел к нам.
Бетти тут же нажаловалась ему, что я кидаюсь ручками.
На самом деле ручка попала ей в плечо, не причинив никакого вреда, к тому же ей я ничего плохого не желал.
Учитель сделал то, что делал всегда в таких случаях.
– Так, прекратите это безобразие сейчас же, – сказал он, возвращаясь к доске.
Я уселся на место, преисполненный ярости, сжал кулаки и попытался успокоиться. Я понимал, что опять начинаю краснеть.
– Помидор! Помидор! – раздались возгласы в аудитории, а за ними смешки монстров со всех сторон.
– Суперпомидор! – И снова покатилась волна смеха.
И так продолжалось до тех пор, пока Кири не подняла руку.