Именно в этот момент, когда его мозг обуревают различные чувства: ярость, ненависть, зависть, злость… Именно в этот момент он начинает задавать себе вопросы, ответов на которые не хочет знать: почему никто в доме его никогда не целует? Почему его мать безотказно выполняет все его капризы? Почему никто не спрашивает его, каково это, иметь всего девять с половиной пальцев? Почему его родители, когда летом он ходит по дому без рубашки, стараются не смотреть на его шрам, расположенный прямо над сердцем?.. А главное, почему его отец никогда-никогда не рассказывает ему о том, что произошло много лет назад?
От этого ему очень больно, и это причиняет нестерпимые страдания всему его телу, которое где-то глубоко внутри продолжает оставаться телом ребенка. Иногда он ненавидит своего отца за то, что случилось, а иногда нет. Иногда он еще сильнее ненавидит его за то, как события начали развиваться потом. За то, что отец отстранился от него, за то, что они никогда не могут сесть и поговорить, вместе съездить на море или сходить в кино, на концерт, в кафе… только вдвоем, и поговорить, и снять всю тяжесть с души.
Но мальчик с девятью с половиной пальцами не знает, что его отец работает столько часов подряд вовсе не из-за денег, а из-за того, что не знает, как примириться с окружающей реальностью. Он никогда не разговаривает с сыном и никуда не ходит с ним вместе, потому что не знает, как посмотреть в глаза тому, что произошло. Единственный выход для себя он видит в том, чтобы работать как можно дольше и зарабатывать как можно больше, чтобы его сын смог купить себе все, что только пожелает, за исключением, конечно, тех вещей, которые не купишь ни за какие деньги… моментов, проведенных вместе.
Именно отсутствие этих моментов заставляет мальчика со всей силы бить по своей кровати, по своей подушке, по всему, что встречается на его пути… иногда включая его самого.
Еще один день прошел абсолютно спокойно, а потом еще один… Но начиная с третьего дня все вернулось на круги своя. Подножка, из-за которой я растянулся на полу, когда входил в класс, вызвала смех одних и гробовое молчание других – и от того, и от другого было одинаково больно. На другой день меня толкнули в коридоре после перемены, а потом выбросили на пол все мои вещи из рюкзака…
Я продолжал надеяться, что осиный яд возымеет действие и пробудит во мне какие-нибудь способности, при помощи которых можно было бы победить всех врагов. Суперсила, суперскорость, суперзрение, суперслух, супер-что-нибудь… но ничего не происходило, за исключением того, что ММ со своими друзьями проявляли все больше жестокости.