— Возможно, мой брат и заслуживал… смерти, — как я ни старалась, голос все же дрогнул, — но за что вы лишили его посмертия? За что разорвали его связь с родной стихией, лишив души? А отец… Князь Вьюжный много лет преданно служил трону, разве он заслужил такой мучительной казни? — Я тяжело сглотнула и зажмурилась, чтобы сдержать предательские слезы. — Я не верю, что это был выбор Наймина, но в вашем — не сомневаюсь. О чем вы думали, когда принимали это решение? Понимали, что лишаете несовершеннолетнюю трилу будущего? Я осталась совершенно одна… без поддержки и защиты…
— У тебя была и есть защита, Кай.
— И кто же? — я пристально посмотрела в глаза тому, кто лишил меня самого дорогого.
— Я.
Этот простой короткий ответ словно выбил из легких воздух. После смерти брата мне все труднее было держать удары судьбы. Вот и сейчас эмоциональный всплеск выпил все силы. На меня навалилась странная апатия. Единственным желанием было лечь и поспать, если после всего сказанного мне позволят это сделать, а не предадут в руки палача.
— Ваше величество, позвольте уйти?
Сейчас я готова была сбежать, несмотря на его ответ, поскольку ощущала острую необходимость принять порошок. Нужно было хоть немного успокоиться, собраться с мыслями.
— Ты не поела.
— Я… сыта.
— Ступай. Встретимся на обеде.
— Да, мой король, — прошептала я и пошла прочь, не в силах даже поклониться на прощание.
Закрывшись в покоях, я скинула одежду и долго стояла под струями ледяной воды, пока не начало трясти от холода. Облегчения это не принесло, поэтому, кое-как вытерев мокрые волосы, я легла спать. Все, на что хватило сил, — это достать пузырек и вдохнуть дозу. Депрессия уже приняла меня в свои объятия. Она сдавила грудь, мешая дышать. Ее острые когти царапали душу, вынимая оттуда одно воспоминание за другим. Только «лекарство» притупляло эту боль и дарило надежду на спасительный сон. Я плотнее закуталась в одеяло и провалилась в тревожное забытье.
Не помню, что мне снилось. Я металась между сном и явью, но каждый раз что-то мешало проснуться. Словно кто-то применил чары, мешавшие прийти в себя.
Когда я открыла глаза, за окном уже сгущались сумерки. Несмотря на сезон Интара, оконные стекла потихоньку покрывались морозными узорами. В камине, занимавшем почти полстены, мягко потрескивали дрова, от которых шел потрясающий запах хвои, и мне очень хотелось бы знать, кто разжег огонь. Возможно, тот, кто укутал меня еще одним одеялом — сделанным из шерсти редкого и оттого дорогого животного. Такое одеяло — красивое, легкое и очень теплое — способен позволить себе далеко не каждый милиат.