Конечно, ясное дело – не Франсин.
Однако Альтерам, взиравшим сейчас на эту женщину, бросилась в глаза именно ее абсолютная непохожесть на Франсин. Она была высокая, прямоволосая, вороноглазая. С мальчишеским телосложением и длинными мускулистыми ногами. То есть – вообще не Франсин. Что-то, кто-то совсем другой.
– Я уезжаю в Бостон, – молвила женщина. Немецкий акцент плавал в ее водянистом, подрагивающем голосе.
Артур ударил себя по лбу:
– Что ты тут делаешь?
– Кто это? – спросил Итан. Из его носа капнула кровь.
– Я решила принять приглашение. Пока не поздно. И я еще могу найти человека, который… Ох, Артур. Мы бы не смогли тут жить. Ты ведь и сам это понимаешь. Мы с тобой – в вашем семейном гнезде?.. Артур, я тебе не жена… Понятия не имею, кто я тебе. Но ясно, что так продолжаться не может. Я больше не могу тратить время… А тебе надо угомониться и разобраться в себе, это твой долг.
– Что вообще происходит? – спросил Итан.
– Тебе шестьдесят пять лет, Артур! – воскликнула женщина. – Что со мной будет, когда ты уйдешь?
– Да я никуда не собира… А. Господи. Подожди минутку, дай собраться с мыслями.
У Мэгги отвисла челюсть. Она не верила своим глазам.
Часы.
Усыпанные бриллиантами часы для торжественных случаев.
Мамины. На запястье у этой женщины.
– Это. Просто. Невероятно.
– Так, ладно. – Артур встал. – Дети? Нам с ней нужно поговорить. Это не… мы не… она не…
– Видишь? – спросила Ульрика. – Сплошные «не, не, не». Я тебе не нужна, Артур. Тебе просто нужна компаньонка. А я не хочу быть компаньонкой…
Женщина зарыдала.
Мэгги посмотрела на нее, затем на отца, затем снова на нее.
Стремительно прошла в столовую, задев немку плечом, и сняла с гвоздя одну фотографию. «Человек стоит на коленях, одной рукой обнимая мальчика». И грохнула ее об пол.
– Мэгги… – сказал Итан.
– Это не твое! – заорала Мэгги и разбила вторую фотографию. «Человек держит мальчика на плечах». Осколки стекла рассыпались у ее ног.
– Прекрати! – велел Артур.
– Что? – спросила Ульрика.
«Человек и мальчик стоят спина к спине». БАХ! «Мальчик сидит у человека на коленях». БАХ!
Итан и Ульрика поспешили к ней.
– Ты в своем уме? – спросила Ульрика.
– Часы! Отдай их! – завопила Мэгги и схватила ее запястье.
– Они мои! – умоляюще воскликнула Ульрика, выдирая руку. – Это подарок от вашего отца!
– Он не имел права! Часы были не его!
– Подарки не забирают!
Итан обернулся:
– А где папа?
Но объект его интереса и негодования его сестры бесследно исчез.
Он бежит сквозь непогоду, дождь хлещет практически горизонтально земле, капли впиваются в кожу, и он чувствует каждую в отдельности – необычайная кара. Смотрите же, как он вылетает за ворота – символ Шуто-Плейс – и пересекает реку машин: ум его совершенно пуст; время размывается, словно вода, которую гоняют по окнам стеклоочистители проезжающих мимо машин. Дома и люди превращаются в одно сплошное пятно. Впереди, уже совсем рядом, – главный кампус. Артур продирается между парочкой влюбленных студентов, разбивая их сцепленные руки, и взлетает по ступеням Гринлиф-холла. Делает короткую передышку под сводами арки, каменный пол которой украшен эмблемой университета. Затем бежит дальше, прямо по эмблеме (плохая примета, как говорят университетские экскурсоводы), снова выскакивает под дождь и наконец врывается в ворота библиотеки африканистики. На уме – лишь одно.