– Рынок труда, Артур. Если я останусь в Сент-Луисе, то рискую упустить возможность…
– Знаю, знаю. Наука не для слабаков. В научных кругах все так непредсказуемо. Именно поэтому я говорю только об обозримом будущем. А необозримое… мы не можем его предсказать, так ведь?
– Я тебя не узнаю.
Ульрика была права. Необозримое будущее – от него не отмахнешься. Необозримое будущее было главным источником его тревог и чуть ли не единственной причиной, по которой он связался с Ульрикой. Артуру порой казалось, что вся его жизнь – одна сплошная попытка отсрочить неизбежное.
– Дай мне шанс. Прошу тебя. Там столько места. Прекрасные условия, не то что здесь. Очень уютно. Хороший район.
– Но моя жизнь – не здесь.
– А где?
– Везде! Берлин. Индиана. Я много где побывала.
– Не пора ли остепениться?
– Артур.
– Останься. Хотя бы ненадолго. Останься в Сент-Луисе. Тебе больше не придется жить в этой дыре. Больше никаких студентов, блюющих в коридоре. Будешь жить в настоящем доме на настоящей улице. Шуто-Плейс. Бывала там? Скорее всего, нет. А знаешь почему? Потому что это закрытый, охраняемый квартал, туда кого попало не пускают. Наш квартал!
– И дом принадлежит тебе?
– Да. Вроде того. Скоро он будет мой.
– Когда?
– После отъезда детей.
– Как так?
– Не забивай себе этим голову. Я все устрою. Обещаю.
– Даже не знаю.
– Подумай, сколько ты сэкономишь! Я знаю, как университет относится к своим сотрудникам. Переезжай ко мне – и тебе не придется платить за жилье ни гроша.
– Даже если я соглашусь, то не ради денег.
– Ну я же говорю: это бонус. Экономия – просто приятный бонус. Подумай об этом.
– Подумаю.
– Вот и славно. А теперь ешь семгу. Я же специально для тебя готовил.
На следующий день Артур впервые за много недель вернулся домой.
Его по-прежнему удивляло, что с 1996 года по 2013-й, год смерти Франсин, и потом еще несколько месяцев урывками, он жил здесь, здесь, в этом элегантном, самоуправляемом анклаве ученых, эстетов, переселенцев с Восточного побережья и людей, так или иначе связанных с университетом. На протяжении семнадцати лет его ноги ступали по мягким восточным коврам, а на ужин он лакомился кок-о-веном и запеченным картофелем фри марки «Ор-айда» (Франсин долго противилась этому сомнительному сочетанию, но в конечном итоге Артур победил). Семнадцать лет подряд он подолгу грелся в душе и ни разу не воспользовался одним полотенцем дважды (в крайнем случае он сперва прокручивал его в сушилке). О, комфорт! Лишь теперь, живя скромно и экономно – в соответствии со своими принципами, – Артур понял, насколько огромна была роль Франсин в создании этого комфорта. Два десятилетия подряд он пытался угодить и нашим, и вашим: ругал на чем свет стоит культуру потребления, но при этом с удовольствием пользовался материальными благами, которыми Франсин обеспечивала дом и семью. Без нее он бы не жил такой жизнью, не занимал бы этого дома.