Артур брел сквозь толпу. Он вспомнил, как приходил сюда с Мэгги – и какие истерики она закатывала по поводу сладкой радиоактивной дряни, которой родители кормили ее друзей. Что ж, теперь она выросла – вполне можно угостить ее чем-нибудь вкусненьким. Однако, свернув в проход с сухими завтраками, Артур увидел перед собой бесконечные ряды ярких коробок: лаймово-зеленых, ядовито-розовых, ослепительно-желтых. Мультяшные персонажи, броские названия – ему пришлось прищуриться, чтобы не потерять равновесие. Как люди ориентируется в этом ассортименте? Зачем им такой выбор?! Не так уж плоха, если вдуматься, была талонная система Советского Союза с его унылыми полупустыми магазинами – бери, что дали, и убирайся. Никакого выбора. Потребительский ассортимент – нелепая и переоцененная привилегия.
Маленькая девочка из встречной тележки сшибла коробку с полки напротив Артура, и к его ногам просыпались разноцветные шарики вздутых злаков. Девочка начала плакать, а ее мать (в ушах эти белые наушники-капельки, которые носят теперь все подряд) даже бровью не повела, просто пошла дальше. Артур остался стоять над рассыпанными шариками. Покачал головой. Ну нет, это уже слишком! Он развернулся и пошел прочь. Дети обойдутся.
Вечером он решил погулять. Зашагал на восток по Трасти-роу – череде нелепых дворцов, оштукатуренных палаццо и пряничных замков, выстроившихся вдоль Форест-парка. Он не сводил глаз с роскошных жилищ и думал о том, как нелепо они диссонируют друг с другом. И еще думал об обозримом будущем.
Однако прошлое не отпускало. За парком виднелись громадные здания больницы «Барнс-Джуиш», соединенные висячими переходами, – казалось, они пытаются встать поближе, тянут друг к другу руки.
Гордость за свой труд по преображению дома – и то была истинная гордость, исключительное чувство, которое дано испытать лишь тем, кто работает руками (Артуру это удавалось нечасто, ведь он, подобно коллегам и соседям, обретался в сияющих чистотой палатах разума), – все же не позволяла ему окончательно избавиться от сомнений по поводу своего плана.
План. А каков, собственно, план? Вот прилетят его дети в Сент-Луис – и что дальше?
Придется их как-то разделить. Поговорить с каждым тет-а-тет. Сперва с Итаном, заручиться его поддержкой. Затем – с Мэгги. Но как? Непонятно. Кто они вообще такие, его дети, чем живут? Итан вроде поселился в Бруклине и работает в консалтинговой фирме… С Мэгги Артур не разговаривал аж с самых похорон. Он ничего не знает о собственных детях. А значит, и доступа к их сердцам у него нет.