Вместе с этим новообретенным сочувствием пришло и другое, куда более тревожное открытие. Быть может, миссис Кляйн, еженедельно звонившая дочери с вопросом, не удалось ли той забеременеть, была в чем-то права. Быть может, судьба тоже готовила ее к этому шагу. Быть может, они даже сговорились, какая разница? В декабре 1980-го двадцатисемилетняя Франсин решила – осознала? – что хочет ребенка.
Артур не разделял ее энтузиазма.
– Ты же ненавидишь мать. И вообще – всех матерей. В целом.
– Я никогда такого не говорила.
– Да ты постоянно об этом говоришь! Не ты ли заявила вчера на кухне: «Чем старше я становлюсь, тем тверже убеждаюсь, что моя мать была не исключением, а правилом»?
– Я не то имела в виду. Маме, как и большинству женщин ее поколения, нелегко пришлось: многие из них страдали недиагностированными расстройствами – наследственными либо спровоцированными обществом, – поэтому ее поступки были скорее симптомом, нежели…
– Еще ты сказала, что тебе одновременно досадно и радостно: с одной стороны, это означает, что ты нормальная, а с другой – лишает тебя права жаловаться.
– Артур! Я ничего не говорила про «право жаловаться». Я говорила про «гордость преодоления». Выходит, я не боролась со злом. Просто моя мать страдала психическим расстройством.
– Мне запомнилось иначе. Как бы то ни было, разговор на эту тему может подождать. В моей голове сейчас просто нет места для подобных мыслей.
Она перевернулась на другой бок и едва не упала с кровати: так мало места оставляли ей амбиции мужа. Они полностью захватили его внимание – как любовница, пророчески подумала Франсин. Ей не нравилась отчужденность Артура. Хотелось, чтобы он наконец сосредоточился на том, что уже имеет, – на ней, к примеру. Однако она завидовала его видению, его умению мыслить будущим и даже не представляла, каково это – мнить себя потенциальным творцом истории, Великим Умом. Когда Артур пребывал в хорошем настроении, его амбиции бодрили, приводили в восторг и так чудесно пьянили… Но когда он падал духом, как сейчас, его разглагольствования начинали казаться Франсин нелепым и высокомерным донкихотством, вызывали тошноту и головокружение.
Она объясняла его кислое настроение стрессом на работе. До недавних пор он занимался разработкой своего личного проекта – недорогого, быстро отвердевающего материала, который мог бы однажды прийти на смену бетону. В него входила особая паста, сокращавшая количество цемента, необходимого для приготовления смеси. Он занимался этим весь год: консультировался с инженерами-материаловедами, задерживался в офисе для проведения испытаний на прочность и пренебрегал прямыми рабочими обязанностями. Увы, эксперименты не увенчались успехом: новый материал действительно получился дешевле цемента, но значительно уступал ему в прочности. Его нельзя было использовать для строительства таких крупных конструкций, как мосты и торговые центры. Арматура тоже не спасала. Артур пришел в ярость, когда начальник сообщил ему о решении закрыть проект.