Артур со злостью уставился на его недоеденную тушеную говядину.
– Как идет ваша работа? – спросила Промис.
– Хорошо идет. Первый туалет уже функционирует. Теперь будем расширяться. Вы не представляете, как благодарны местные…
– Очень даже представляю, – сказал Луис-старший.
– Лично я вами восхищаюсь, Артур, – улыбнулась Промис. – Вы американец, но приехали в такую глушь – ради туалетов! Кто бы мог подумать? – Она засмеялась.
– Местные живут очень плохо, – сказал Артур.
– Никто не хочет вставать на путь модернизации, – кивнул Луис-старший. – Советую вам не останавливаться, держать марку, иначе до финала можете и не дойти.
– Это точно, – подхватила Промис.
Артур поморщился и с трудом допил чай:
– Пойду лягу, если не возражаете.
Но сон к нему так и не пришел.
Званый обед – день рождения десятилетней девочки, дочери близких друзей Мойо, – состоялся на следующий день в доме этих самых друзей, точнее – на их роскошной зеленой лужайке. Фуршетные столики ломились от элитных спиртных напитков и креветок: пухлые розовые ракообразные лежали на краю высоких бокалов, окунув головы в соус (казалось, они жадно его пили), на серебристых блюдах блестели боками румяные цесарки и антилопье филе. Артуру удавалось скрывать ярость ровно двадцать минут – пока он ел. Но, пропустив два стаканчика «Джонни Уокера», он открыл свой гнев заново.
– Мистер Мойо, – сказал он, когда лужайка качнулась под его ногами. – Простите, но откуда у них все это?
Луис-старший улыбнулся:
– В смысле?
– На юге страны нет вообще ничего. Ни шампуня, ни бритв, ни батареек. Даже туалетная бумага – роскошь. Мне все это присылают по запросу, но я вижу жизнь местных и не понимаю: как они терпят? Они в курсе, что тут происходит? Эти креветки и виски и… Я-то думал… я думал, у вас социализм.
Луис-старший расхохотался.
– Дружище! – Его улыбка вдруг показалась Артуру омерзительной. – Такой уж в Африке социализм: что мое – то мое, а все твое – общее.
Артур отошел в дальний угол лужайки и сблевал в кусты.
Ночью ему приснилось, что он служит на флоте и должен защищать от врагов целый гарем загорелых женщин, но всякий раз, пытаясь выхватить меч, смущенно обнаруживает, что меча в ножнах нет.
В воскресенье он не вернулся в Чиредзи, как планировал, а сперва заехал на неделю в траппистский монастырь, при котором действовала больница. Там он трудился, не покладая рук: по мере сил помогал больным, вместе с монахами пек хлеб и варил пиво. На станцию «Смиренных братьев» он вернулся с похмельем в голове и новой надеждой в сердце.
– Где вы пропадали? – спросил Рафтер. Они с Джемроллом пинали во дворе футбольный мяч с логотипом «Братьев».