В сентябре 1971-го Франсин переехала в Массачусетс, поклявшись себе, что домой больше не вернется – разве что приедет в гости уже полностью состоявшимся и независимым человеком. Новая Англия мгновенно ее покорила, и кампус был само совершенство – сразу чувствовалось влияние Олмстеда. Озеро, ледниковый рельеф, желтеющие по осени лиственницы… Франсин была очарована. Ее комната находилась в величественном Кейзнов-холле. Даже Мэри Руни оказалась славной (хотя Франсин очень пожалела, что соврала насчет курения – теперь приходилось хранить свою привычку в тайне), а дружные соседи по коридору помогли ей удержаться на плаву во время нешуточной качки адаптационного периода. У нее появились друзья с интересными биографиями, родом из интересных мест: гениальная девушка-физик с Верхнего полуострова; наследница торгово-розничной империи, не оправдавшая ожиданий родителей и оказавшаяся лесбиянкой; юная поэтесса с собственным загородным домом на таинственном Кейп-Коде. Отсутствие мужчин не представляло проблемы – как правило. Франсин скучала по парням, по их присутствию и очаровательному идиотизму, но ведь она приехала сюда учиться и добиваться признания. Уэллсли славился тем, что превращал девочек в серьезных ученых женщин. К тому же рядом был Бостон: автобус ходил прямо от кампуса и приезжал аккурат на Гарвард-Сквер – в это краснокирпичное, кованно-железное средоточие истории и интеллекта.
Время от времени Франсин ощущала уколы тоски по дому. Миссис Кляйн настаивала, чтобы дочь получила двойную специальность, поскольку «бестолковый французский на хлеб не намажешь». Франсин выбрала психологию. «Ну что ж… две бестолковые специальности лучше, чем одна», – рассудила мать. И пусть психологии как предмету не хватало шика, Франсин была для нее создана (а вот любимый французский оказался не ее коньком, в чем она сумела признаться себе лишь спустя несколько лет). «Справочник психических расстройств» стал прямо-таки картой, подсказавшей ей путь к сердцам и умам своих родителей.
Впрочем, первые годы учебы в университете вели ее к одному событию, к одному-единственному месту, где она могла применить на практике свои знания и открыто курить прямо на улице. Этим местом был, конечно, Париж. В конце второго курса она подала заявку на участие в программе по обмену студентами длительностью в два семестра.
Они сняли квартирку в Пятом округе Парижа, рядом со станцией метро «Сансье-Добантон»: по выходным Франсин просыпалась от гама и суеты базаров на улице Муфтар, от запаха свежего хлеба и чесночной колбасы, от крика лавочников, торгующих гондурасскими грейпфрутами, калифорнийскими лимонами, голубиными яйцами, крольчатиной и колбасами. Ее соседкой стала однокурсница Линда Сассман, на четверть корсиканка, получившая в Уэллсли статус СКДнК – Самой Красивой Девушки на Кампусе. Та умудрилась, заблаговременно отправив за океан несколько своих стильных фотопортретов, подцепить в Париже парня, причем еще до того, как очутилась в Европе. У Жан-Шарля оказались такие же голубые глаза, как у Линды. Отец у него был египтолог.