Ну, я тогда дура дурой была, поехала.
Сначала все красиво было, даже чересчур: виски «Блэк энд уайт», пластинка «Данс ин де дак».
Потом вдруг говорит:
— Сегодня ты не уйдешь!
— Почему?
— Я сказал — да, значит — да!
Выскочила я в прихожую, гляжу: один мой туфель куда-то спрятал. Стала всюду искать, нигде нет.
Он только усмехается:
— Ищи, ищи!
Наконец словно осенило меня: открываю морозильник — туфель там! Быстро надела его, выскочила на улицу. Там жара — а туфель пушистым инеем покрыт.
Все смотрят изумленно: что еще за Снегурочка на одну шестнадцатую?
…И при этом он был как бы фанатическим приверженцем чести! Смотрел как-то мой спектакль, потом говорит:
— Как ты можешь так танцевать? Зых!..
— Знаешь что,— говорю ему,— устала я от твоих требований взаимоисключающих. Требуешь, чтобы я была твоей и в то же время абсолютно недоступной и гордой! Отсутствие любого из этих пунктов в ярость тебя приводит. Представляю, как бы ты меня запрезирал, как бы разговаривал, если бы я что-то тебе позволила. А ведь пристаешь… Парадокс какой-то — башка трещит!
Правильно мне Наташка про него сказала:
— Знаешь, он, по-моему, из тех, что бешено ревнуют, но никогда не женятся!
Однажды заявляет:
— Ну, хорошо, я согласен.
— На что согласен?
— На тебе жениться. Только условие — поедем ко мне домой. Ходить будешь всегда в длинном платье. Что мать моя тебе скажет — закон! Зых! Смотри у меня!
— Нет,— говорю,— пожалуй, предложение твое мне не годится.
Изумился — вообще довольно наивный такой человек. Не понимает, как можно не соглашаться, когда он — сам он! — предлагает.
— Плохая твоя совесть! — говорит.— Ну ладно, я все равно поеду. Мать нельзя одну оставлять! Это вы тут такие… А мы родителей уважаем!
— Конечно,— говорю,— поезжай. Раз тебе все тут так не нравится, зачем тебе мучиться? Поезжай!
Уехал. Полгода примерно его не видела.
Недавно иду я мимо Думы, вижу: стоит величественно, кого-то ждет.
— Привет! — говорю.
Кивнул так снисходительно — и все.
Второй
А тут сам начальник отдела кадров своим вниманием осчастливил!
В столовой подходит, жарко шепчет:
— Умоляю, когда мы можем встретиться?
Я удивленно:
— Вы что-то сказали, Сидор Иванович?
Он громко:
— Я?! Нет, ничего.
И снова — сел поблизости, шепчет:
— Умоляю о встрече!
Мне Наташка потом сказала:
— Смотри, наложит он на тебя руки…
И вот однажды поздним вечером — звонок! Открываю — он.
— Разрешите? Решил полюбопытствовать, как вы живете.
Гляжу с изумлением, какой-то странный он выбрал туалет: резиновые сапоги, ватник, треух, за плечами мешок.
— Сидор Иванович,— не удержалась,— а почему вы так странно ко мне оделись?