Итак, «Фарман» несся вперед, весело и высоко подпрыгивая на кочках. Стремительно приближался лес. Перед лесом простиралось топкое болотце, клочками заросшее осокой и камышом. Болотце было небольшим, но вполне пригодным, чтобы погубить летательный аппарат.
Голова Соколова болталась из стороны в сторону, ноги норовили соскочить с трубки управления. Мелькнула веселая мысль: «Эт-то ка-ак в филь-ме „Пля-яска смер-ти“ с Моз-жу-хи-ным!»
Ильченко колотил Соколова по спине, что-то отчаянно кричал, но пилота-дебютанта про болото никто не предупреждал. По этой причине через секунду-другую «Фарман» должен был с разбегу врезаться в топь, перевернуться, взорваться…
Но, как в фильме со счастливым концом, в последний момент Соколов понял, что пора уходить в голубую бездну, которая по меркам человека вполне без дна и края. Он резко и слишком сильно потянул на себя ручку управления. Руль глубины послушно поднялся вверх, и «Фарман» заложил почти отвесный вираж вверх, отчего бомбы угрожающе загремели по днищу, а Ильченко едва не вывалился из сиденья, которое мало чем отличалось от насеста для кур.
Болтанка прекратилась. «Фарман» носом уходил вверх. Волею дебютанта-авиатора аэроплан устремился к солнцу, к необъятной небесной сфере. Соколов задрал «Фарман» почти отвесно. В ушах свистело, придавило спиной к сиденью, а в душе Соколова все ликовало. Он что-то неистово пел, кричал, смеялся, забираясь в небо все выше и выше.
Сладостное ощущение полета давало изумительное наслаждение.
Но так продолжаться вечно не могло. «Фарман» вдруг начал все ощутимей терять скорость, мотор застучал с перебоями, как сердце тяжелобольного, и Соколов ручкой управления начал постепенно приводить машину в горизонтальное направление.
Он высунулся из гондолы. Земля, изрытая окопами, исковырянная воронками, исчерченная путаными линиями грунтовых дорог, была похожа на раскрашенную школьником географическую карту.
Ильченко показал рукой влево, крикнул:
— Склады там, где речная лука!
Соколов согласно кивнул, ручку управления потянул вправо и несколько вниз. Самолет послушно стал снижаться и уходить вправо. Внизу тянулись непроходимые болота, перемежающиеся с редкими перелесками и кустарником. Стало быть, лететь здесь было безопасно. Вряд ли немцы на болоте станут держать пулеметы.
«Фарман» снизил высоту метров до двухсот, вошел в вираж, взял влево. Теперь, описав круг, Соколов заходил к врагу с тыла.
Ильченко, протянув руку, молча указывал на изгиб реки и на рыжеватую зелень, которой были замаскированы склады. Соколов еще снизил высоту — до сотни метров.