Дорога тянулась в гору среди густого орешника и ольхи. Справа на развилке виднелся полосатый шлагбаум, возле него стояли патрульные — ефрейтор с двумя солдатами. Возчик натянул вожжи, останавливая лошадку.
Герхард рявкнул:
— Чего дорогу перегородил? Поднять шлагбаум!
Ефрейтор почтительно взял под козырек, овечьим голосом протянул:
— Господин обер-лейтенант, предъявите документы!
Герхард лениво сквозь зубы ответил:
— Пошел ты в…
Ефрейтор взял под козырек:
— Слушаюсь! — Кивнул солдатам. — Поднять…
Патрульные освободили дорогу и тоже приложили руку к козырьку. Дорога пошла со спуска, и лошадка побежала быстрей.
Соколов лежал, раскинувшись на спине на простыне. Он спросил:
— Почему вы послали ефрейтора в детородный орган?
Герхард рассмеялся:
— А разве вы, господин оберст, не сделали бы того же? Это теперь в России рядовой имеет право и документы у генерала потребовать, и в лицо офицеру плюнуть. Германский народ подобного никогда не допустит! Мы можем проиграть войну, но всегда уважаем субординацию и унижать цвет нации — офицерство — никогда не позволим.
Соколов охотно согласился:
— Каждый сверчок должен знать свой шесток — так говорят русские, но иногда поступают вопреки своей поговорке.
На горизонте показалась гора, густо поросшая лесом. Герхард с гордостью, словно сам был причастен к этому событию, сказал:
— Готовим сюрприз для русских. Почти на вершине устанавливаем невиданное прежде дальнобойное орудие. Оно стреляет на двадцать километров. Каково?
Соколов равнодушно произнес:
— Вряд ли!
— Почему «вряд ли»?
— Потому что таких пушек не бывает.
Герхард от досады аж скрипнул зубами:
— Как не бывает, когда я сам это чудовище видел! Производство Круппа. С бригадным генералом Функом инспектировать ездили. Снаряды выше человеческого роста. Это ваше счастье, фон Бломберг, что вы убрались оттуда. Не завидую русским, которые попадут под обстрел нашей пушки.
Соколов подумал: «Как сообщить Джунковскому? Впрочем, как германцы бабахнут, сам догадается!»[2]
Впереди забелели крыши домов, показался золоченый купол церкви. Герхард пояснил:
— Это Ярцево. Такие замечательные тут бабешки, германскому офицеру ни одна не отказывает. Мы порой набеги сюда совершаем. Может, господин оберст, сейчас желаете проверить силу объятий русских красавиц? У меня тут есть знакомая — пышная и сладкая, как рождественский торт. Мы быстро управимся, как говорит мой фельдфебель: «Раз — туда, два — обратно, три — в казарму!» Ха-ха! Не волнуйтесь, на поезд не опоздаем… Пока красавицы в постельках лежат. А?
Соколов ответил кратко: