Но, по словам Оберста, он был креатурой фон Лауница. Не исключено, что Вальтер Николаи перешлет донесение своему подчиненному — Лауницу, и тот наверняка разозлится, что донесение адресовано не ему напрямик. Как быть?
Бифштекс колебался, и в это время судьба Соколова вновь повисла на волоске. Начальник карлсбадской контрразведки долго и задумчиво чесал свой румяный бугроватый нос, вздыхал, вскакивал из-за стола и нервно расхаживал по кабинету. Сбивала с толку и расписка о неразглашении тайны, которую он для чего-то подписал.
Просветление в мозгах и решение вопроса пришло после того, как Бифштекс вынул из потайного шкафчика бутылку шнапса, выпил залпом две рюмки и уселся за ундервуд.
Дело было такой секретности, что Бифштекс не рискнул диктовать Меладе Фишеровой, машинистке. Долбя коротким непослушным пальцем по кнопкам, напечатал краткую служебную записку на имя фон Лауница. В ней он просил указаний относительно раненого сотрудника Шестого управления оберста Эриха фон Бломберга (фото прилагается), в какой степени следует сотрудничать с ним.
Опустив донесение в конверт, Бифштекс отправился в гостиницу «Пупп».
Фердинанд Зауэрбрух с охотой выполнил просьбу Бифштекса, передал пакет своему офицеру, который вылетал на аэроплане из Карлсбада и с посадками для заправок держал курс на Берлин.
* * *
Донесение легло на стол начальника Шестого управления зарубежной разведки фон Лауница уже поздним вечером следующего дня.
Лауниц привычно задерживался на службе допоздна. Он вынул из конверта донесение, глянул на фото и обомлел:
— Ба, граф Соколов в форме оберста! Вот это новость! — Не удержался, выскочил из-за стола, в волнении побегал по кабинету, радостно потер руки: — Попался, голубчик! Сам влез в капкан! Надо же, до Карлсбада добрался. Ловок! Теперь ему от ареста и расстрела не уйти. — Нажал кнопку, чтобы вызвать машинистку и продиктовать текст телеграммы о необходимости задержать русского шпиона, прибегнув к мерам предосторожности.
Вошел дежурный офицер, сообщил:
— Время позднее, машинистка только что ушла домой! Могу я напечатать, господин генерал…
— Не беспокойтесь, завтра утром продиктую машинистке, благо время терпит! — Счастливый Лауниц еще раз полюбовался Соколовым в форме германского оберста, широко улыбнулся и отправился домой, чтобы огорошить приятной новостью свою русскую красавицу Веру.
События набирали грозную силу.
* * *
Заранее предвкушая удовольствие, фон Лауниц обнял за круглые и плотные бедра супругу и, растянув в улыбке рот, спросил:
— Угадай, любимая, кто мне в сети попался? Как у вашего Пушкина написано? — Лауниц много лет служил в России и отлично знал русский язык, намного лучше, чем Вера — немецкий. И теперь он с веселыми интонациями прочитал: — «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца!»