— А где вы увидели эту свинью?
Роджер указал на «чужой» склон.
— Они были там… у моря.
Джек сразу же вмешался:
— Мы рассыпались. Я пополз на четвереньках. Копья все выпали, потому что на них нет зазубрин. Свинья как заверещит…
— Повернула обратно, вбежала в круг… вся в крови…
Охотники с чувством облегчения взволнованно заговорили разом:
— Мы сомкнулись…
После первого удара у свиньи отнялись задние ноги, и ребята навалились на нее, и били, и били…
— Я перерезал ей глотку…
Близнецы, все с той же одинаковой улыбкой на лицах, вскочили, подпрыгнули и закружились один вокруг другого. Остальные присоединились к ним, визжа, как подыхающая свинья, и кричали:
— По черепку ее!
— По пятачку!
Морис, изображая свинью, с визгом выбежал на середину, а охотники, кружа вокруг него, притворялись, будто наносят удары. К пляске добавилась песня:
«Убей свинью! Перережь ей глотку! Выпусти кровь!»
Ральф следил за ними со смешанным чувством зависти и отвращения. И лишь когда они замолчали, он сказал:
— Я созываю собрание.
Один за другим они останавливались и следили за Ральфом.
— Я протрублю в рог. Я созываю собрание, даже если нам придется заканчивать его уже ночью. Там, на платформе. Когда я подам сигнал. Сразу же!
Он повернулся и стал спускаться.
Глава 5. Зверь выходит из моря
Был прилив, и между белым бугристым подножием террасы и водой осталась лишь узкая полоска плотного песка. Ральф выбрал ее, потому что ему надо было думать, и только здесь он мог позволить себе идти, не глядя под ноги. Он шагал вдоль воды — и вдруг его охватило изумление. Внезапно он понял, как утомительна здесь жизнь из-за того, что на острове нет настоящих тропинок и при ходьбе все время приходится смотреть себе под ноги. Он остановился, глядя на сузившийся пляж, и, вспомнив, как все это было, когда они в первый раз ходили обследовать остров, словно это было в счастливом и уже далеком детстве, горько усмехнулся. Затем он повернулся и пошел назад, к платформе, прямо навстречу лучам заходящего солнца. Пора было созывать собрание; и, шагая в слепящем сиянии, он пункт за пунктом обдумывал свою речь. На этом собрании нельзя допускать ошибок, заниматься баснями… или…
Он запутался в мыслях, смутных из-за нехватки слов, которыми их можно было бы выразить. Нахмурясь, он начал, сначала.
Собрание это не для потехи, а для дела.
И Ральф прибавил шаг, так что даже ветерок скользнул по его лицу. Ветерок прибил его серую рубашку к груди; и Ральф в этот момент просветления заметил, что складки ткани жесткие, как картон, что обтрепанные по краям шорты до красноты натерли ему ноги, и ему стало противно. Охваченный брезгливостью, он вдруг увидел, каким он стал грязным и как опустился; понял, что ему неприятно то и дело откидывать со лба спутанные волосы и каждую ночь шумно ворочаться на сухих листьях, прежде чем заснуть. И он пустился бегом.