Гуляш без намордника,
или
Зачем мусоров вымачивают в уксусе
Сказать, что день мой с утра не задался — всё равно как сообщить, что пациент слегка умер. Уже у входа на главной аллее зоопарка я столкнулся с бешеной Валей — рыжей девахой лет тридцати пяти, смотрительницей за разными тиграми, гепардами и прочей сволочью кошачьего семейства. Валя неслась невесть куда с пустым оранжевым пластиковым ведёрком и красной шваброй.
— Ты чего здесь отираешься? — выпучив огромные зелёные глаза, заверещала она. — Давай шустро к вольеру со страусами, там такооое!!!
И помчалась дальше, даже не намекнув, какое там такое и что оно сотворило в страусином загоне. Одно понятно: если у тебя на пути ведьма с пустым ведром, хорошего ждать нечего. То, что Валька ведьма — тут и к бабке не ходи. Во-первых, рыжая. Во-вторых, глаза зелёные. Только за одно это в средние века сжигали на костре. В-третьих, чёрная пантера Аглая только Вальку к себе подпускает. А Аглая — это вам не какой-нибудь кот Барсик. Положим, Валька её с рождения через соску кормила и выхаживала, как собственного пупсика. Но когда двухметровая кошака цвета ночного кошмара лежит, опустив рыжей Вальке голову на колени и обе чё-то там между собой мурлычут — я вам скажу, картина не для слабых духом.
Директор Гликман уже несколько раз запрещал Вальке такие фокусы откалывать, возмущался и кулачонками тряс:
— Болотникова, ты в своём уме?! Для тебя что, инструкций не существует?! Эта хищница когда-нибудь сожрёт тебя в порыве страстной любви, а меня ей заодно скормят — за отсутствие бдительности!
Но что той Болотниковой до Гликмана? Она только зыркнет (нежно так, типа извиняется), — и Семён Исаевич лишается дара речи. Сам слышал, как он шкиперу Юше признавался:
— Толик, вот как будто раскалённый лом в горло воткнули: язык распухает, даже мявкнуть не могу!
И ещё у Вальки, когда она слегка звереет, один глаз в цвете меняется — на серо-голубой. Меня Юша предупреждал: при таком раскладе дёргай подальше, пока при памяти. Превратит тебя в какого-нибудь таракана или гниду болотную — и до свидания, мальчики, постарайтесь вернуться назад. Как любит выражаться шкипер: "были пренценденты"…
Да шут с ней, с Валькой. Предчувствуя большие неприятности, я зачесал в сторону страусиного вольера.
Уже издалека в утреннем тумане нарисовался тревожный кордон из суровых полицаев. Их вид меня вообще угнетает, а когда они являются толпой с дружеским визитом — напрочь убивает всякий вкус к жизни. Мой пропуск они изучали так, словно разоблачили ливийского террориста (или какие там ещё бывают?). Сейчас будут ощупывать за разные места, чтобы обезвредить пояс смертника. Может, так бы дело и повернулось, если бы не чей-то голос издалека: